3

В Амстердаме Макьюэна нет ни плавучих домов, ни легальной травки, ни квартала красных фонарей. Какие красные фонари, красный — слишком яркий для этого автора, в его палитре только "все оттенки кошачьего кала", если перефразировать одного из самых шибко раскрученных современных отечественных авторов (Паланик стремительно делает напалм, Мартынчик рыдает от моей политкорректности). Впрочем, количество писателей, нежно любящих серо-буро-низменное в людях и обстановке, всегда было довольно велико, и читались они мною без проблем и жажды радуги и бабочек, но Макьюэн нарисовал картинку, кажется, вовсе без удовольствия от собственного творчества, как будто написал сочинение по всем канонам учебника, методично следуя каждому пункту каких-то неведомых правил гармоничного прозосложения. Да, проза выверенная, точная, с хорошим языком, но мёртвая и неприятная, как снулая рыба. В этом романе нет изюминки, нет автора, только каноны и каноны, а где там за всей этой серостью сидит Макьюэн — кто его знает...

Очень избирательный хирург человеческих душ. Другой автор отсекает всё ненужное и неприятное в человеке, выбрасывая ампутированные обрубки с глаз подальше, а Макьюэн подбирает и описывает только это. Дружба, честность, талант, даже добротный эгоизм — это всё незнакомые и лишние сочетания звуков в "Амстердаме". Здесь препарируется только самое мерзкое в человеке, причём не "плохое" или честное "злобное/мстительное/агрессивное", а гаденькое, противненькое, подленькое, всё с уменьшительно-ласкательным суффиксом (хотя нечего тут уменьшать и ласкать). Если есть в мире розовые очки, то у Макьюэна они определённо какие-нибудь блевотно-зеленоватые. Всех людей, все поступки своих выдуманных пешек он может видеть только через них. Не верьте названию романа, не верьте аннотации, в книге всё совсем не о том... Конец, вот честно, совсем ни о чём, автор с довольной гримасой выстреливает из висящего на стене ружья, а потом тушуется и не знает, что бы ещё такого написать, чтобы сгладить неловкую детскую паузу. Впрочем, такой претенциозный финал — вполне заявка на Букера, который, собственно, и был взят, ожидаемо и рассчитано.

Не стоит думать только, что всё так плохо. Помимо резво бегущего и легко читаемого сюжета и стиля есть ещё неплохие описания "бытовухи" — работы над созданием "гениальной" симфонии через призму видения автора (который, само собой, гений для себя) и корпоративное перегрызание глоток в редакционном котле газеты. А ещё в книге есть один персонаж, который не вызывает немедленного желания в него плюнуть, очень жалко, что она умирает уже на первой же странице. С другой стороны, введи её описание Макьюэн в обычное повествование, наверное, та бы ещё грымза получилась. А пока она по правилу "о мёртвых либо ничего, либо хорошо" кажется самодостаточной дамочкой, которая всю жизнь занималась тем, что прогибала под себя весь окружающий мир со всеми бесхребетными мужичками и стервозными конкурентками и искренне получала от этого удовольствие.

Не стала бы рекомендовать эту книгу для увлекательного или познавательного чтения. Разве что прочитать один раз из любопытства, подумать над темой деградации личности и психологических кульбитов по этому поводу. Подумать и забыть.