4 Несвятые и головастики

Вы все, кто к нам добираетесь, потом книжки пишете. Только сделай, я прошу, чтобы не было шибко грустно. Ну, знаешь, люди думают, деревня – это ужас, ужас. А ты возьми и выкрути как-нибудь повеселее, типа «а жизнь продолжается».

Андрей Филимонов, потому что его «Рецепты сотворения мира» околдовали с первой страницы, а дальше было только лучше: смейся, грусти, разбирай на цитаты. И подумала: Стану голосовать за него в читательском голосовании на Большую книгу. Скажете, наивная чукотская девочка? А я верю, что чудеса случаются. В прошлом году отдала свой бесценный голос за «Город Брежнев» и книга стала призером. Что до Филимонова - у него есть "Головастик и святые", которые попали шорт прошлогоднего Национального бестселлера - надо читать.

Нет, эта книга не "Рецепты": не в стилистике, не предтеча, не... да вообще ничего общего с очаровательным интеллигентным романом о людях умеющих жить достойно (тут надо иметь в виду, что определение разбирается на "умение жить" и "жить достойно", в сознании русского человека максимы несовместимые: коли кто умеет жить, значит непременно пройдоха, а если живет достойно - не иначе бессеребренник); но полюбившаяся мне книга умеет совместить, и никто не уйдет обиженным. Однако. я отклонилась, "Головастик" - он от противного.

Это о сибирской деревне, такой маленькой, отдаленной, нерентабельной в содержании, что районные власти стирают ее с карты. В идеале они и с лица земли стерли бы, нет-нет, никакой карательной демографии с насильным переселением народов, обильно практиковавшейся в XX веке. Но это не в силу особой гуманности власти (Шурка Толстый - районное начальство, оцените). А главным образом по причине невозможности для бульдозеров достичь села с говорящим именем Бездорожное. Да и нерентабельно движения делать, отрежем электричество и снабжение перекроем - сами как-нибудь расползутся по соседним деревням. Что, правда такое бывает? Конечно, Россия-то велика.

А они продолжают жить в своем Бездорожным, немало не печалясь, поддерживая связь с внешним миром через участкового Головастика, принципиального мента, пострадавшего в лихие девяностые от произвола коррумпированного начальника милиции. Тьфу, пакость какая написалась - чисто Бандитский Петербург. Но что делать, если так все и было, прямо на лесопилке отрезали парню кисть руки циркулярной пилой и теперь у него деревянный протез на том месте. А вот не нужно гнусных инсинуаций про "то место", с тем у всех героев (рука не поднимается назвать их персонажами,как есть былинные) книги полный порядок. Как на мой пуританский вкус даже перебор.

А что еще в деревне без электричества делать? Правильно, трахаться. И такая похабень, доложу я вам, эта книжка, со всеми ее самоедскими камасутрами; трансово-мистическими совокуплениями с Лягушачьей Королевой; с пилотом-киноманом-трансвеститом Кончаловским; с Матрешкой, что гадит с самолета на голову беспутного мужа Ленина - хоть святых выноси, право слово! А вот со святыми, деточка, ты поосторожнее. Ну, во-первых, потому что сюжетообразующей деталью здесь приезд настоятеля униатской церкви в Галиции, духовидца и экзорциста о.Романа в поисках мощей преставившихся здесь ссыльных великомучениц. А во-вторых, потому что здесь каждый второй святой. Угу, каждый первый. Или языческое божество. Или доязыческое, хтонь господня.

Жутко охальная, перченая сверх всякой меры, поэтичная, необычная, ни на что не похожая и похожая на все: от Калевалы до "Путешествия на край ночи" книга. Не моя, но прекрасная.