4 «отбиваться больше нечем, просим открыть массированный шрапнельный огонь по нашей позиции, по КП…»

История имеет привычку повторяться и в 1941 году Севастополю пришлось подвергнуться такому же кровавому испытанию, какому он подвергся в годы Крымской войны. Труп далекого предка Черчилля, прикопанный где-то в районе старого кладбища, едва успел истлеть, как на Крым надвинулось новое нашествие европейской «цивилизации» …
4 ноября 1941 были созданы два оборонительных района – Керченский и Севастопольский. Автор книги, полковник Крылов, был назначен начальником штаба Севастопольского оборонительного района. Руководство обороной Севастополя и командование всеми действиями сухопутных войск было возложено на генерал-майора Петрова И.Е. Флот же должен быть перебазирован на Кавказ вместе с Военным советом флота. Адмирал Октябрьский, фигура, в миниатюре соответствующая по своим поступкам, мышлению и отношением к военным действиям Г.К. Жукову, естественно поддержал это решение. Возможно и пролоббировал его. Хорошо хоть флот не затопили у входа в бухту, как во время той далекой войны… А, ведь длительная оборона изолированного приморского плацдарма без участия кораблей невозможна! Городу для обороны оставалось довольствоваться старыми батареями, некоторые из которых защищали бухту еще со времен Суворова. Но были и новые, поставленные в предвоенное время. К ним относились 30-я и 35-я – батареи башенного типа, с укрытыми под землей и бетоном пунктами управления, казематами и погребами. Этим батареям немцы, видимо для того, чтобы придать вес своему искусству ведению войны, давали громкие имена – форт Максим Горький-1 и форт Максим Горький-2. Хотя эти батареи так никогда не назывались. С самого начала вызывало множество вопросов расположение главного рубежа обороны – он был расположен очень близко от города. Дистанция до центра Севастополя составляла от 5 до 7 км. С этого рубежа немцы могли держать весь город под артобстрелом! Как выяснилось позднее, в комиссию по созданию рубежа даже не включили представителей инженерного отдела флота, хотя вести строительство пришлось именно морякам. Укрепления строились с целью отражения атак воздушного десанта. Передовой и главный рубежи проходили так, что большинство командных высот находилось на стороне противника. Доты были расставлены открыто, будто напоказ, представляя хорошие цели. Треть пулеметных точек и артиллерийских дотов приходились на тыловой рубеж, который пока не нужно было занимать войсками! Пришлось срочно совершенствовать и переделывать в спешном порядке все рубежи.
7 ноября в Севастополе получили директиву Ставки. Силы противника должны быть скованными в Крыму, с целью недопущения его на Кавказ. «Севастополя не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами» - гласил приказ. Адмирал Левченко издал указ о создании Севастопольского оборонительного района (СОР). Но из сил флота в приказе упоминались лишь береговые и авиационные части. Об использовании кораблей, о поддержке ими наземных войск не говорилось ничего. Также не говорилось о том, за что должно отвечать в дальнейшей обороне Севастополя командование флота. Даже с учетом того, что Военный совет флота и его штаб перемещаются на Кавказ – это было довольно странно. Получалось, что корабли, построенные для боя, всячески исключали из участия в боевых действиях. Когда об этом было доложено в ставку, и маршал Шапошников также поддержал мнение о том, что боевые корабли уйти всегда успеют, Ставка решила оставить командующего флотом в Севастополе и уже на него возложила руководство обороной города. Командующим СОР стал вице-адмирал Октябрьский. Адмирал Левченко направлен был в Керчь вместе со своим штабом. Когда немцы овладели Керчью, единственной силой, сковывающей армию Манштейна на полуострове, оставался Севастопольский оборонительный район, который был разбит на четыре сектора. Севастополь считался главной базой флота и склады его были полны. Но запасы состояли из того, что нужно для боевых действий на море, но не на суше! Никто не предвидел, что под городом развернется армия и ее понадобиться снабжать. Не было практически ничего для сухопутных войск, включая телефонный кабель. Не каждому могли дать винтовку. На все части, занявшие оборону под Севастополем, имелось к 10 ноября лишь 240 станковых пулеметов. В четвертом секторе СОР находилась часовня, напоминавшая защитникам Севастополя о том, что возле нее покоятся 127 000 защитников города, оборонявших его в 1854-1855 годах.
Первые попытки Манштейна с ходу прорвать оборону наших сил не принесла успеха. 21 ноября он попытался прорвать оборону на правом фланге. Дошло до рукопашного боя на ряде участков. В ноябре это была последняя попытка Манштейна. Его 11-я армия, одна из сильнейших на всем Восточном фронте, застряла в Крыму надолго. Имея в тылу Севастополь, 11-я армия не могла двигаться дальше на Тамань, через Керченский пролив. Именно в этот период войны немцы начали писать о «страшно укрепленных фортах» русских, наделяя их именами «Чека», «ГПУ»… Тот факт, что два армейских корпуса, усиленные танками и значительной группировкой артиллерии, поддерживаемые авиацией, остановились перед городом, который на самом деле никаких укреплений крепостного типа со стороны суши не имел, а вместо тыла – море, нужно было чем-то объяснять. На самом деле, положение многих севастопольских батарей было совсем не радужным. Батарея № 19 еще с первой мировой стояла над обрывом морского берега. Когда ее ставили, то не опасались ударов с воздуха, а что на высотах за бухтой окажется противник, никто не ожидал. Бетонные котлованы с 152-мм орудиями не имели сверху никакой защиты. Вся позиция батареи с высот захваченных немцами была видна как на ладони. Стволы береговых батарей были рассчитаны всего на 200-300 выстрелов. К началу обороны износ большинства составлял до 35 процентов. В ноябрьском наступлении гитлеровцев участвовали, не считая румынских частей, четыре дивизии – 22, 132, 50, 72. 72-я была ефрейторской, то есть особо отборного состава. Немецкие дивизии по штату более чем в два раза превышали советские. Не следует забывать об этом. Базой питания Севастополя был назначен Новороссийск. Закавказскому фронту поручалось перевезти из Поти на быстроходных катерах партию снарядов, которых скоро будет очень не хватать. Защитники города наладили в подземных штольнях производство гранат. Но сырья не хватало. Взрывчатку извлекали из морских мин, имевшихся на складах. После ноябрьских боев, Крылов, проведя совещание с руководителями опорных пунктов, подает докладную записку в вышестоящий штаб. В записке приводился перечень работ, необходимых для усиления обороны. Докладная вернулась с резолюцией Октябрьского о том, что командует СОР он и не нуждается ни в чьих рекомендациях…
17 декабря немцы начали новую атаку. На третий и четвертый сектор обороны двинулись танки. Вскоре контр-адмирал Жуков телеграфировал на Кавказ командующему флотом, что при таком расходе боеприпасов, на какой мы вынуждены были пойти 17 декабря, их останется на одни сутки. Но, как позже сказал Крылову Иван Ефимович Петров, «Октябрьский, находившийся на Кавказе, кажется, не представляет всей серьезности, сложившейся у нас обстановки.» В ночь на 20 декабря пришлось послать телеграмму напрямую Верховному Главнокомандующему. После перечисления проблем с нехваткой снарядов, телеграмма заканчивалась такой фразой: «Если противник будет продолжать наступление в том же темпе, гарнизон Севастополя сможет продержаться не более трех суток». Тем временем, атаки немцев продолжались. Пленные сообщали о том, что перед наступлением у них отбирали шинели и говорили: «Получите в Севастополе»! Манштейн бросил на штурм последнюю, шестую по счету дивизию, которую он имел в этом районе. «В стрелковых батальонах, оборонявших Севастополь осталось по 200-300 бойцов… Резервов больше не было, все введены в бой» доносили сообщения в главштаб. В ответ приказом по Приморской армии 24 декабря 1941 было объявлено о том, что в командование ею вступает генерал Черняк, а Петров впредь до другого назначения, является его заместителем. Через два дня следует новый приказ об убытии Чернова и о вступлении в командование войсками генерала Петрова! Как тут не вспомнить о заговоре генералов в начале войны? Не являлась ли такая чехарда подтверждением борьбы за власть, разворачивающейся в Ставке параллельно боевым действиям? Тем временем, в ходе боев приходилось расстояние от командиров роты до бойцов ставить в 40 шагов, от комполка – 400, от штаба – 800. Иначе, управлять дивизией было невозможно! Одним из немногих стимулов, что помогали защитникам Севастополя держаться, была информация о молниеносном наступлении наших войск на Керчь и Феодосию. «Судьба 11-й армии висела тогда на волоске» - писал тогда Манштейн. Ведь его армию можно было легко отрезать от перешейка. Однако, после блестящего успеха смелой десантной операции и имея перед собой относительно немного войск противника, армии Кавказского фронта вдруг остановились у Коктебеля и не продвигались дальше в глубь Крыма. Кто-то докладывал в штаб фронта о якобы передвижении войск противника в сторону Керчи. От защитников Севастополя стали даже требовать решительного наступления на всем фронте СОР. Даже Октябрьский, который находился как бы в стороне от обороны, вынужден был доложить, что наступление невозможно, когда в 79-й бригаде осталось 1200 бойцов, а в 345-й стрелковой дивизии – до 2 тысяч… Фронт переименовали из Кавказского в Крымский, но две армии, сосредоточенные на Керченском полуострове, так и не вышли за его пределы… В Севастополе оставалось больше 60 тысяч гражданского населения, в том числе 16 000 детей. С Крымским фронтом нельзя было связаться ни по телефону, ни по телеграфному проводу. Штаб фронта даже не имел в Севастополе своих представителей! К этому времени 30-я и 35-я батареи в декабре расстреляли свои орудия до такой степени, что вышли из строя. Требовалось заменить стволы. Это было сделано в ночное время, без крана, за 16 суток! По нормам техническим на это полагалось 60 суток для одной батареи! Козлов, руководивший Крымским фронтом, за два месяца «подготовки» к наступлению в Керченском районе, даже не позаботился об обороне. Немцы прорвались к Керчи, а после 10 мая началась эвакуация. К 19 мая Крымского фронта не существовало – он был официально расформирован… Пошли прахом все усилия, затраченные на создание фронта на востоке Крыма. Все людские и техника направлялись туда. Даже переадресовывалось то, что предназначалось Севастополю. На Керчь работали все транспортные средства флота. Ведь оттуда готовился удар, призванный снять с Севастополя осаду. Удар, на который так рассчитывали защитники Севастополя. В мае же они остались единственным гарнизоном, который должен был сдерживать противника. Всей пехоты было 66 000 человек. Вместе с немногочисленными летчиками, танкистами и артиллерией СОР имел 111 000 человек. Небольшое подкрепление прибыло по воздуху с Кавказа – 10 «яков», шесть И-16, один «ил». Захваченный разведчиками пленный сообщил о том, что решительное наступление на СОР назначено на 7 число. Даже зная об этом, вице-адмирал Октябрьский отказался снять с побережья 9-ю бригаду морпехоты, якобы опасаясь десанта! Как выяснилось позже, в штабе считали, «что из наших дивизий уже никого в живых не осталось, а мы, тем не менее, держали фронт…». После 3-4-х дней наступления, у Манштейна с его 200-тысчной армией и 30 артиллерийскими полками, поддерживаемыми авиацией и танками, возник вопрос о том, сможет ли операция «Штерфанг» продолжаться. За первые десять дней июньского наступления противник сумел захватить только четырехкилометровую полосу земли. В любом другом месте это бы не имело никакого решающего значения. Но когда у обороняющихся за спиной не суша, а море – все меняется. Люди сражались до последнего вздоха, вызывали огонь на себя, когда заканчивались патроны и снаряды. Так поступил и старший лейтенант Пьянзин. Он передал по радио: «отбиваться больше нечем, просим открыть массированный шрапнельный огонь по нашей позиции, по КП…». Манштейн, который больше привык воевать с гражданским населением, не мог понять причину такого упорства Севастопольского гарнизона. Как сказал генерал Петров, побывав на позициях в последние дни обороны: «люди не поняли бы сейчас ухода с позиций, за которые пролили уже столько крови и где настроились стоять насмерть…». Гитлеровцы стремились взять Севастополь к 22 июня- к годовщине нападения на СССР. Видя, что не успевает к этой дате, Манштейн обрушивает на уже разрушенный город массированный удар. На руины падают вперемежку с зажигательными и обычными фугасными бомбы замедленного действия, взрывающиеся через полчаса, или через час. Они убивают тех, кто выходит тушить пожар. Но гарнизон не сдавался. Количество убитых немцев подсчитать было трудно, трупами были завалены все овражки. Ничейную полосу немцы регулярно посыпали хлорной известью с самолетов, чтобы перебить трупный запах, который ветер с моря нес в их сторону. На флагманский КП Октябрьского невозможно было пробраться – он был надежно защищен, но не имел запасного выхода в город, никто не думал, что берег Южной бухты окажется под обстрелом. Когда остатки гарнизона начали эвакуировать, то во временное командование остатками войск вступил комендант первого сектора обороны генерал-майор Новиков. В течение двух суток он должен был удерживать небольшой плацдарм с причалами, после чего ему разрешалось уйти на одном из кораблей, которые должны были прийти за севастопольцами. Генерал Новиков эту задачу выполнил, но катер был атакован вражескими кораблями. Генерал попал в плен и погиб. Командование СОР было вывезено в Новороссийск на подводной лодке…

Один из цехов производства Севастопольского подземного военного спецкомбината №1.