Больше рецензий

Krysty-Krysty

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

19 мая 2018 г. 19:44

456

3 Неподвижное кино

Внимание! Спойлеры.

"Киноманию" Рошака сравнили с "Маятником Фуко" Эко. Приступая к книге, я напрягла все "мышцы" мозга, чтобы воспринять высокоинтеллектуальное чтиво... и выдохнула, расслабляясь. Мозги могут отдохнуть, произнесенное два раза слово "розенкрейцеры" ничуть не приближает текст к "Маятнику...". А вот если хотите познакомиться с постмодернистской антикнигой - она ​​перед вами. Все как не нужно в современном "интеллектуальном" бестселлере: одна тема, одна сюжетная линия, без флэшбэков, без двойных планов, без саспенса, без интриги и... без развязки. Чувствую себя жестоко обманутой.

Фотография, статическая прародительница кино - порождение пойманного света. Кино - пойманное движение. "Киномания" раскрывает тайны мастерства ловли света - это основной мотив. Неслучайно речь идет о "старых", черно-белых лентах. Не случаен в этой связи и упомянутый в книге дуализм (комплекс религий, в которых два равновеликих бога, света и тени, постоянно борются между собой). Свет и тень дают художественный эффект, блики, вспышки; уловки операторов и режиссеров направлены на то, чтобы поймать особую игру света и тени. Кино высвечивает тени и свет нутра человека; мистер Ферст и мистер Секонд - дуалистические боги кинематографа, и кто победит... покажет очередной кассовый збор. "Сердце тьмы" (несуществующий фильм по реальной книге Конрада) - яркий образ "Киномании", необходимый для ее понимания . Массовое кино, кино категории Б, дешевое кино о человеческих страстях вопреки первозадаче - показывать свет - показывает тьму. Очень интересна в этой связи и озвученная в книге идея фильма, который покажет историю глазами слепого человека. Мы так и не узнаем, как фильм должен был быть реализован: темный экран? но не пустой... Откуда может взяться изображение, если показана тьма?

В центре "Киномании" - режиссер Касл (несуществующий в нашем мире), который показывает тьму человеческих сердец, используя мизер света. "Иуда в каждом из нас" - название одной из картин Касла. Маньяки, вампиры и зомби, которых зрителю хочется жалеть, - вот тот мизер света, благодаря которому можно увидеть изображение. Сюжет "Киномании" во многом повторяет сюжет "Сердца тьмы" Конрада: мы знакомимся с героем-режиссером преимущественно опосредованно, через его фильмы, через упоминания его давних коллег, уже стариков. Формально главный герой - Джонни, исследователь творчества Касла. (Хотя и в "джунгли" мы также в конце концов попадем.) Вот только да совершенной фабулы Конрада Рошаку очень и очень далеко.

Ну, ясно, чтобы сделать узкую тему интересной массовому читателю, нужно добавить секса и конспирологии... Первые части скупо намекают на заговор последних крестоносцев и щедро сочетают лекции из истории кино с постельными сценами. Автор, ты действительно думаешь, что я не стала бы читать о кино, если бы о нем говорилось не в постели? Да наша преподавательница в университете рассказывала более захватывающе и чувственно! (Без всякого секса, представляете?) В любом случае связной истории кинематографии у Рошака не получилось, получился перечень имен режиссеров и лент (избранных по непонятным мне критериям; эй, специалисты, подскажите, в назывании секс-поз та же фишка?). Так мало аналитики, теории эстетики, философии и собственно истории: а как же немое кино как переливы света и тени, мимика и пластика, смех и трагедия, первый монтаж, шок первого крупного плана, длинные паузы камеры на портретах актеров, соревнование таперов; первый звук и неприятие его - зачем слова, когда все могут жесты... в чем тогда искусство, зачем такое кино, когда есть театр?! И так далее, и тому подобное... Вопросы без ответов. Пример аналитики Рошака - Джонни делает сравнительный анализ эротических сцен в раннем американском и европейском кино преимущественно через подсчет сантиметров обнаженных сосков и пенисов на количество секунд на экране. А без чувственности ни кино, ни секс не впечатляют. Правда, дальше будут интересные рассуждения о природе насилия на экране и в жизни...

Даже научная лекция должна содержать компонент детектива - разгадку неизвестного. Детектив у Рошака категорически не получился. Просто перемешаны три брошюрки: кино, секс, секта катаров. Хотя признаюсь, настойчивое возвращение к теме секса, которое вызывает недоумение в начале книги, имеет кое-какое значение для сюжета и отзовется в последней трети.

Как Золушка, я перебирала горох и чечевицу, искала крупицы интересного для себя. История фильма "Дети райка", снятого под оккупацией. На каплю трогательная встреча с постаревшей актрисой - подростковой влюбленностью. Некоторые технические приспособления и устаревшие спецэффекты были действительно впечатляющими: специальные линзы, скрывающие образы, мушиные крылья для радужных переливов на ленте. Образ Клэр, старшей, чем герой и, как несколько раз подчеркивалось, далекой от идеалов 90 - 60 - 90, получился довольно привлекательным. Пересказ сюжетов несуществующих фильмов иногда вызывал интерес ("Дети канализации" при всей мерзостности - что-то в этом есть). Наконец подвижные картинки Средневековья...

Кино - идеальная тема для идеи теории заговора. Самое массовое увлечение, современный массовый психоз телеящика. Я с детства слышала о загадочном 25-м кадре (а еще была страшилка про красную пленку для фотиков, снимающую тебя без одежды - вот где ужас!). Жидомассоны и 25-й кадр - идеальное сочетание мифов, над которыми хочется смеяться, если бы каждый из нас не знал лично искренних верующих этих теорий. Правда, новых интересных ересей Рошак не открыл. Всё старые гносеологические басни: "все зло от плоти, истинен только дух", "Христос был чистым духовным созданием, а не плотским человеком", "в мире борются добро и зло, и кто победит, неизвестно", - давно потеряли налет сенсационности. (Качественную интересную ересь придумать не так просто, говорил преподаватель теологии. Вы попробуйте соединить духовность с телесным, принять Богочеловека - вот где вызов.)

Я не могу понять позицию Джонни: почему насилие-кровь-кишки в "старом" кино имеют за собой философию, открытия, специальные эффекты, нередко спрятанные за преднамеренными дефектами, - а в "новом" кино то же самое (разве с еще большей накруткой) - уже ай-яй-яй и ужас-ужас. Герой, который сам участвовал в популяризации вторичного кино про тьму в сердцах, возмущается, что фильмы о насилии-крови-кишках через десятилетие "на волне". Это или тупость, или невероятное лицемерие, или просто старость в худшем значении этого слова - то, что "катило" в молодости, ужасает, когда определенная возрастная граница преодолена.

Главная же моя претензия к "Киномании" как к художественной книге - все же не в содержании, а в форме. Статика! Сюжет и интригу можно пересказать в одном предложении: герой смотрит кино, трахается и слушает о кино, пишет о кино, трахается, смотрит кино, не может трахаться, смотрит кино, попадает на остров, не с кем трахаться, смотрит кино. Всё! Сюжет скучно линейный, без эффектного монтажа. При этом ни глубокой философией, ни саспенсом книга не пропитана. Это как затянувшиеся вступительные титры. Слишком много теории, слишком мало действия. И у книги нет развязки! Ни-ка-кой. Я подумала бы, что недокачала файл, если бы не комментарии в конце. Вы не убедите меня, что это открытый финал и так было задумано. У книги нулевая композиция. Нулевая динамика. Нулевая форма при определенных интересных моментах содержания.

Книга о кино должна быть сама кинематографической. Показывать не только свет и тень, но именно движение. Как фильм "Дети райка" выходит на несколько измерений: фильм показывает жизнь театра, и классического, и немого, пантомимы, при этом отношения героев выходят за пределы сцены, и Пьеро играет Пьеро на самом деле, а Арлекин оказывается ярким Арлекино в жизни, как и Коломбина, и Пьеретта. Как фильм "Поющие под дождем", рассказывая серьезную, драматическую историю становления звукового кино после немого, базируется на самоиронии, самошарже. Соревнование спецэффектов "Киномании" должно быть эффектным. Именно многогранности я ожидала от книги о кино, особенно о "массовом" кино (вампиры, маньяки и зомби - ух!), в котором якобы скрывается второй слой (виден с помощью специальных линз): динамического сюжета, ожившего психоза, блеска глаз каннибалов в джунглях (блики на черном при черном фоне, как у Конрада), выразительных ролей персонажей, сыгранных на нескольких уровнях, сюжета в сюжете в сюжете, скрытых слоев, которые должны были бы открываться не сразу, головоломки заговора, чтобы я сказала "ах!", "ничего себе" и обеспокоенно начала оглядываться - не стоит ли уже за моим плечом таинственное зло со страниц этой книги, не вставили ли злостные катары в мой зрачок хитрую линзу для искажения действительности. Как можно не видеть гигантской пропасти между Рошаком и Эко в интеллектуальной насыщенности, в мастерстве создания интриги, в многослойности текста. Сколько раз ни напишешь слово "кино", картинки от этого не оживут. Должно быть что-то еще.

Самое интересное, что могло бы быть и не произошло в книге, - заговор без заговора (это звучит один раз и, к сожалению, отрицается дальнейшим сюжетом): зомбирование возможно и без зомбировальщика ("люди хотят быть зомби"). Насколько выиграла бы для меня эта книга, если бы показала, что жидомассоны катары, 25-й кадр скрытые, невидимые невооруженному глазу, но восприимчивые психикой образы, - всё это иллюзия зомбирования, а настоящий ужас исключительно в сердцах (сердце тьмы = тьма в сердце) и умах обычных людей. И сами катары в ужасе осознают, что давно утратили влияние (а может, никогда не имели), так как все вокруг и так зомби без всяких устройств. Это мой личный сценарий для фильма категории Б. Мне от него более жутко, чем от этой книги.

Па-беларуску кінаманія...

"Кінаманію" Рошака параўналі з "Ківачом Фуко" Эка. Прыступаючы да кнігі, я напружыніла ўсе "цягліцы" мозгу, каб успрыняць высокаінтэлектуальнае чытво... і выдыхнула, расслабляючыся. Мазгі могуць адпачыць, вымаўленае два разы слова "разенкрэйцары" ані не набліжае тэкст да "Ківача...". А вось калі хочаце пазнаёміцца з постмадэрнісцкай антыкнігай - яна перад вамі. Усё як не трэба ў сучасным "інтэлектуальным" бэстсэлеры: адна тэма, адна сюжэтная лінія, без флэшбэкаў, без двайных планаў, без саспенсу, без інтрыгі і... без развязкі. Пачуваюся жорстка падманутай.

Фатаграфія, статычная прамаці кіно – спараджэнне спайманага святла. Кіно – спайманы рух. “Кінаманія” раскрывае таямніцы майстэрства лоўлі святла – гэта асноўны матыў, у арыгінале кніга і называецца флікер - блік, водбліск. Невыпадкова гаворка ідзе пра “старыя”, чорна-белыя стужкі. Невыпадковы ў сувязі з гэтым і згаданы ў кнізе дуалізм (комплекс рэлігій, у якіх два роўнавялікія багі, святла і ценю, няспынна змагаюцца міжсобку). Святло і цень даюць мастацкі эфект, блікі, іскры; хітрыкі аператараў і рэжысёраў накіраваныя на тое, каб спаймаць асаблівую гульню святла і ценю. Кіно высвечвае цені і святло нутрыны чалавека. “Сэрца цемры” (няісны фільм па рэальнай кнізе Конрада) – яскравы вобраз, неабходны для разумення кнігі. Масавае кіно, кіно катэгорыі Б, таннае кіно пра чалавечыя жарсці насуперак першазадачы - паказваць святло – паказвае цемру. Вельмі цікавая ў сувязі з гэтым і агучаная ў кнізе ідэя фільма, які пакажа гісторыю вачыма сляпога чалавека. Мы так і не даведамся, як фільм мусіў быць рэалізаваны: цёмны экран? але не пусты... Адкуль можа ўзяцца выява, калі паказана цемра?

У цэнтры "Кінаманіі" - рэжысёр Касл, які паказвае цемру чалавечых сэрцаў, скарыстоўваючы мізэр святла. "Іуда ў кожным з нас" - назва адной з карцін Касла. Маньякі, вампіры і зомбі, якіх гледачу хочацца шкадаваць, – вось тое каліва святла, дзякуючы якому можна ўбачыць выяву. Сюжэт "Кінаманіі" ў многім паўтарае сюжэт "Сэрца цемры" Конрада: мы знаёмімся з героем-рэжысёрам пераважна апасродкавана, праз ягоныя фільмы, праз згадкі ягоных даўніх калегаў, ужо старых. Фармальна галоўны герой - Джоні, даследчык творчасці Касла. (Хоць і ў "джунглі" мы таксама ўрэшце трапім.) Вось толькі да дасканалай фабулы Конрада Рошаку вельмі і вельмі далёка.

Ну, ясна, што каб зрабіць вузкую тэму цікавай масаваму чытачу, трэба дадаць сэксу і канспіралогіі... Першыя часткі вабна намякаюць на змову апошніх крыжакаў ды шчодра спалучаюць лекцыі з гісторыі кіно з пасцельнымі сцэнамі. Аўтар, ты сапраўды думаеш, што я не стала б чытаць пра кіно, калі б пра яго расказвалася не ў ложку? Ды наша выкладчыца ва ўніверсітэце апавядала больш захапляльна і пачуццёва! (Без усялякага сэксу, уяўляеце?) У любым выпадку звязнай гісторыі кінематаграфіі ў Рошака не атрымалася, атрымаўся пералік імёнаў рэжысёраў і стужак (выбраных паводле незразумелых мне крытэрыяў; гэй, адмыслоўцы, падкажыце, у называнні сэкс-позаў тая самая фішка?). Так мала аналітыкі, тэорыя эстэтыкі, філасофіі і ўласна гісторыі: а як жа нямое кіно як пералівы святла і ценю, міміка і пластыка, смех і трагедыя, першы мантаж, шок першага буйнога плану, доўгія паўзы камеры на партрэтах актораў, спаборніцтва тапёраў. Першы гук і непрыманне яго - навошта словы, калі ўсё могуць жэсты?! У чым тады мастацтва, навошта такое кіно, калі ёсць тэатр?! І так далей, і да таго падобнае... Не, не падобнае. Герой "Кінаманіі" робіць параўнальны аналіз эратычных сцэнаў у раннім амерыканскім і еўрапейскім кіно пераважна праз падлік сантыметраў аголеных смочак і пенісаў на колькасць секундаў на экране. Сумнеўная аналітыка. А без пачуццёвасці ні кіно, ні сэкс не кранаюць.

Нават навуковая лекцыя мусіць утрымліваць кампанент дэтэктыву - разгадкі невядомага. Дэтэктыў у Рошака таксама катэгарычна не атрымаўся. Проста перамяшаныя тры брашуркі: кіно, сэкс, секта катараў. Хаця мушу прызнацца, тэма апантанага сэксу, якая выклікае здзіўленне на пачатку кнігі, мае сякое-такое значэнне для сюжэта. І "дынамічны" пачатак адгукнецца ў апошняй трэці.

Як Папялушка, я перабірала гарох і сачавіцу, выбірала крупінкі цікавостак. Гісторыя стужкі "Дзеці райка", знятай пад акупацыяй. На кроплю кранальная сустрэча з састарэлай акторкай - падлеткавай закаханасцю. Некаторыя тэхнічныя прыстасаванні і састарэлыя спецэфекты былі дапраўды ўражвальнымі, адмысловыя лінзы, што хаваюць вобразы, мушыныя крылы для вясёлкавых пераліваў на стужцы. Вобраз Клэр, старэйшай за героя і, як некалькі разоў падкрэслівалася, далёкай ад ідэалаў 90 - 60 - 90, атрымаўся даволі прывабным. Пераказ сюжэтаў няісных фільмаў часам цікавіў ("Дзеці каналізацыі" пры ўсёй агіднасці - нешта ў гэтым ёсць). Урэшце рухомыя карцінкі Сярэднявечча...

Кіно – ідэальная тэма для ідэі тэорыі змовы. Самае масавае захапленне, сучасны масавы псіхоз тэлескрыні. Я з дзяцінства чула пра загадкавы 25-ы кадр (а яшчэ была страшылка пра чырвоную стужку для фоцікаў, якая здымае цябе без вопраткі - во дзе жах!). Жыдамасоны і 25-ы кадр – ідэальнае спалучэнне міфаў, з якіх хочацца смяяцца, калі б кожны з нас не ведаў асабіста шчырых вернікаў гэтых тэорый. Што праўда, новых цікавых ерасяў Рошак не адкрывае. Усе старыя гнасеалагічныя байкі: "усё зло ад плоці, праўдзівы толькі дух", "Хрыстос быў чыстым духоўным стварэннем, а не плоцкім чалавекам", "у свеце змагаюцца дабро і зло, і хто пераможа, невядома", - даўно страцілі налёт сенсацыйнасці. (Якасную цікавую ерась прыдумаць не так проста, казаў выкладчык тэалогіі. Вы паспрабуйце спалучыць духоўнасць з цялесным, прыняць Богачалавека - вось дзе выклік.)

Я не магу зразумець пазіцыю героя - Джоні: чаму гвалт-кроў-кішкі ў "старым" кіно маюць за сабой філасофію, адкрыцці, адмысловыя эфекты, нярэдка схаваныя за наўмыснымі дэфектамі, - а ў "новым" кіно тое самае (хіба з яшчэ большай накруткай) - ужо ай-яй-яй і жах-жах. Герой, які сам удзельнічаў у папулярызацыі другаснага кіно пра цемру ў сэрцах, абураецца, што фільмы пра гвалт-кроў-кішкі праз дзесяцігоддзе "на хвалі". Гэта або тупасць, або неверагодная крывадушнасць, або проста старасць у найгоршым значэнні гэтага слова - тое, што каціла ў маладосці, жахае, калі пэўная ўзроставая мяжа пяройдзеная.

Галоўная ж мая прэтэнзія да "Кінаманіі" як мастацкай кнігі – усё ж не ў змесце, а ў форме. Статыка! Сюжэт і інтрыгу можна пераказаць за тры сказы: герой глядзіць кіно, трахаецца і слухае пра кіно, піша пра кіно, трахаецца, глядзіць кіно, не можа трахацца, глядзіць кіно, трапляе на востраў, няма з кім трахацца, глядзіць кіно. Усё! Сюжэт нудна-лінейны, без эфектнага мантажу. Пры гэтым ні глыбокай філасофіяй, ні саспенсам кніга не прасякнутая. Гэта як задоўжаныя ўступныя тытры. Зашмат тэорыі, замала дзеяння. І кніга не мае развязкі! Ніякай. Я падумала б, што недапампавала файл, калі б не каментарыі ў канцы. Вы не пераканаеце мяне, што гэта адкрыты фінал і так было задумана. У кнігі нулявая кампазіцыя. Нулявая дынаміка. Нулявая форма пры пэўных цікавостках зместу.

Кніга пра кіно павінна быць сама кінематаграфічнай. Паказваць менавіта рух. Як фільм “Дзеці райку” выходзіць на некалькі вымярэнняў: фільм паказвае жыццё тэатра, і класічнага, і нямой пантамімы, пры гэтым стасункі герояў выходзяць за межы сцэны, і П’еро грае П’еро насамрэч, а Арлекін апынаецца яскравым Арлекінам, як і Каламбіна, і П’ерэта. Як фільм "Спевы пад дажджом" апавядаючы сур'ёзную, драматычную гісторыю станаўлення гукавога кіно пасля нямога, базуецца на самаіроніі, самашаржы. Спаборніцтва спецэфектаў "Кінаманіі" мусіць быць эфектным. Менавіта шматграннасці я чакала ад кнігі пра кіно, асабліва пра “масавае” кіно (вампіры, маньякі і зомбі), у якім нібыта хаваецца другі пласт (бачны з дапамогай адмысловых лінзаў): дынамічнага сюжэту, ажылага псіхозу, бляску вачэй канібалаў у джунглях (блікі на чорным пры чорным фоне), выразных роляў персанажаў, згуляных на некалькіх узроўнях, сюжэта ў сюжэце ў сюжэце, прыхаваных пластоў, якія мусілі б адкрывацца не адразу, галаваломкі змовы, каб я сказала "ах!", "нічога сабе" і занепакоена пачала азірацца - ці не стаіць ужо за маім плячом таямнічае зло са старонак гэтай кнігі, ці не ўставілі злосныя катары ў маю зрэнку хітрую лінзу для скажэння рэчаіснасці. Як можна не бачыць гіганцкай прорвы паміж Рошакам з Эка у інтэлектуальнай насычанасці, у майстэрстве стварэння інтрыгі, у шматпластовасці тэксту. Колькі разоў ні напішаш слова "кіно", карцінкі кнігі не ажывуць.

Самае цікавае, што магло б быць і не адбылося ў кнізе, - змова без змовы (гэта гучыць адзін раз і, на жаль, адмаўляецца далейшым сюжэтам): замбаванне магчымае і без замбавальнікаў (“людзі хочуць быць зомбі”). Наколькі выйграла б для мяне гэтая кніга, каб паказала, што жыдамасоны катары, 25-ы кадр схаваныя, нябачныя няўзброенаму воку, але ўспрымальныя псіхікай вобразы, - усё гэта ілюзія замбавання, а сапраўдны жах выключна ў сэрцах (сэрца цемры = цемра ў сэрцы) і розумах звычайных людзей. І самі катары ў жаху ўсведамляюць, што даўно страцілі ўплыў (а мо ніколі не мелі), бо ўсе вакол і так зомбі без усялякіх прыладаў. Гэта мой асабісты сцэнар для фільма катэгорыі Б. Мне ад яго больш вусцішна, чым ад гэтай кнігі.