5 Если ты долго смотришь в камеру, камера тоже глядит в тебя

Из всех искусств для нас важнейшим является кино.
В.И.Ленин

Камера говорит тебе, что вся жизнь - лишь одно мгновение. Но если и стоит ради чего-нибудь спасать мир, то ради того, чтобы, прежде чем погаснет свет, создать такое вот мгновение. Потому что свет все равно погаснет, если не в две тысячи четырнадцатом, то в двадцать тысяч сто четвертом.

Помните эпизод из "Криминального чтива", когда Винсент Вега начинает говорить о кино, демонстрируя такой уровень осведомленности о предмете и погружения в тему, что диву даешься. Самодостаточный и по всему не должный поддаваться сторонним влияниям, герой Траволты оказывается совершенным заложником мира иллюзий. Все мы в той или иной мере его данники. Фильм, цитатами из которого стихийно начинаем перебрасываться, как шариками для пинг-понга, сцена или эпизод, что запали в душу; единственный кадр, его не можешь забыть, проживи еще хоть сто лет. Кино наше все, а ярость оскорбленных поклонников фильма, о котором осмеливаешься высказать мнение, отличное от мнения его апологетов, живо напоминает о религиозном фанатизме (знаю, о чем говорю, случалось разворошить осиные гнезда кинофанатов).

"Киномания" Теодора Рошака отчасти об этом, о культовости в разных, порой диаметрально противоположных проявлениях. О грозном боге (добром боге, карающем, прощающем) роль которого человечество, почти незаметно для себя, делегировало кино. Не только и не столько об этом, диапазон тем, которые затрагивает роман, довольно широк:
- сложные отношения художника, его аудитории и посредника, в чьей власти как создание репутации произведения, так и ее уничтожение;
- степень моральной ответственности творца за воздействие его работы на зрителя;
- опасность явной, а более скрытой пропаганды, и смежная с ней тема манипулирования общественным мнением;
- воспитание вкуса аудитории: какими способами и нужно ли вообще:
- социальные взаимодействия людей, вовлеченных в процесс.
Это основные, пафосные и лежащие на поверхности, а есть еще масса психологических обертонов: фаустова тяга к выходу за границы и неизбежное одиночество, которое сопутствует многому знанию; радость от встречи с подлинно своим и еще большее одиночество, которым она оборачивается; счастье делиться этим с другими и ужас неизбежной профанации массовостью.

Рошак, эрудированный и в полной мере владеющий умением беллетриста держать читателя в напряжении автор, создает замечательно интересную книгу, с определением жанра которой придется потрудиться. На поверхности конспирологический интеллектуальный детектив с вплетенными в его ткань любовным романом, романом взросления, историческим, производственным (чего стоит одна масса технических подробностей, связанных с работой кинопроектора, съемочным процессом, монтажом фильма), авантюрным (а это о краже "Детей райка", которые оказались "Иудой в каждом из нас"), магическим, оккультным, ретророманами. Но под этой соблазнительной оберткой, в полном соответствии с рецептом Макса Касла, спрятано куда более питательное для мозга блюдо. Рошак серьезный ученый, философ, социолог и культуролог, сумел сделать "спрятанный фильм", скрытую под внешним слоем книгу о политике, религии, красоте и безобразии; о феномене притягательности отталкивающего; о дуализме сущего - в конечном итоге.

История юноши, ведомого киноманией от чистого листа к статусу искушенного киноведа, профессора, медийной фигуры, формирующей репутации; которая завершается, упс, об этом не стоит, чтобы не испортить удовольствие тому, кто еще не дошел до конца. Однако за мягкое очарование финала, в котором каждый получает то, чего в глубине души хочет ("есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере") - мой читательский респект автору. И за миллион отсылок к культовым фильмам, которые захотелось смотреть, благо - нынешние технические возможности позволяют. А за Клэр я его просто обожаю, неистовую Клэр, которая читала лекции о кино во время занятий сексом и платила своими временем и силами за привитие вкуса зрителям "Классика". Да, она сыграла роль мисс Фёст этой книги, а Шарки, который оказался мистером Секондом, заставил плоды ее усилий гореть синим пламенем, и пепел развеял по ветру. Только вот, фёсты никогда не исчезают до конца, успевают упасть в умы и сердца зрителей зерном, которому довольно бывает одного правильного кадра, чтобы прорасти.