4

На сегодняшний день, мне труднее всего дать оценку именно этой книге, по то простой причине, что автор - непрофессиональный историк, но журналист, а книга, как-никак, претендует на историчность. При этом по сути своей, это огромная газетная или журнальная статья, а не классическая книга по истории. Поэтому задаёшься таким вопросом: можем ли мы изучать историю по газетным/журнальным статьям? С одной стороны, ничего плохого в этом нет, при условии, что автор изложил верифицированные данные. С другой, мы нарушаем тем самым правило – «не плакать, не смеяться, но понимать уроки истории» - поднимая такую книгу на один уровень с классическими книгами по истории (книга крайне эмоциональна). Это дилемма. По крайне мере для меня. И да, в книге будет много эмоционально, из-за чего мы не всегда будем способны дать трезвую оценку той ситуации, что была в прошлом. Это даже при том, что со всем или почти со всем, что пишет автор, я согласен.
Итак, к содержанию. Как можно понять уже по обложки книги речь пойдёт о последних годах существования СССР. Так, но не совсем. Первая половина книги будет неким путешествием в прошлое, в периоды истории СССР, когда у руля были Сталин, Хрущёв, Брежнев и пр. Цель всего этого, показать, что хоть генсеки и менялись, но жизнь менялась не сильно, т.е. как была ужасающая, такой она и оставалась вплоть до начала Перестройки. Конечно, пишет автор, тех ужасов, что были при Сталине, уже нет, но страх, нищета и несвобода, продолжали существовать за красивым фасадом в Стране Советов.
Интересно, что автор начинает свой вояж в прошлое с попытки в конце 80-х взять интервью у одного из соучастников сталинского режима – Кагановича (наверно, он был тогда последним, кто был ещё жив). Поэтому, мы познакомимся фактически с его жертвами, но только он будет уже являться не самим собой, не Кагановичем, а лицом или символом всего репрессивного аппарата. Этот аппарат, как и сам Каганович, будут жить на протяжении всего существования СССР. И попытка взять у него интервью, само посещение или попытка посетить Кагановича, это некая символическая возможность прикоснуться к самому духу или символу террора.
Вместе с автором, мы объездим СССР вдоль и поперёк и пообщаемся с жителями страны. Связующем звеном всех их историй окажется слово «репрессии». Репрессии станут такой же банальностью как утренний душ или поход вечером в кинотеатр. Это будет автономный зверь, вырывающий из толпы совершенно разных людей, без какой-либо определённой системы. Как пишет автор, в разгар репрессий 1937 года, Сталин подписал распоряжение о расстреле нескольких тысяч ни в чём не повинных людей, а потом сразу после этого пошёл смотреть фильм «Весёлые ребята».
Автор показывает, что под репрессии попали все, начиная от тех, кто стоял на самых высоких ступенях политической иерархии и до тех, кто стоял на самой последней ступеньки общества. И самым ужасным был план. План, когда нужно было расстрелять такое-то число людей. Ни за что. Написали бы другую цифру – расстреляли бы тогда столько. Убийство, превращённое в конвейер. Без причины. И без вины. Прямо как в Камбодже времён красных кхмеров. В общей могиле окажутся родственники, как тех, кто в конце 80-х будет за либерализацию и перестройку так и тех, кто будет называть себя сталинистами, чьим лицом станет Нина Андреева (чьё письмо стало основой для статьи «Не могу поступаться принципами»). Наверно, это единственное что будет объединять эти не объединяемые группы граждан.
Во второй части книги, мы пройдём с автором через зарождение, вскармливание и появление ГКЧП, где и встретимся с тем же самым Кагановичем, но уже в лице Янаева с его трясущимися руками.
В последней части книги – дни ГКЧП и первые несколько лет новой России – автор покажет, что взяв власть, либералы во главе с Ельциным, не смогли (или не захотели) грамотно ею распорядиться из-за чего ситуация скоро стала напоминать возрождающийся авторитаризм, но с добавкой в виде «Бандитского Петербурга» распространившегося на всю Россию (правда, автор пишет, что началось всё это («дикий капитализм») где-то в 1989 году). Как точно подметил автор, последний генсек - Горбачёв - был так же и последним, кто пользовался ЗИЛом, а не Мерседесом. Исходя из этого, почему то больше веришь в то, что Горбачёв искренне верил в социализм с человеческим лицом, чем в будущие антизападные заявления Ельцина.
И последнее, но не менее важное. Возникает стойкое ощущение, читая последние главы, что это всё тот же пресловутый третий закон диалектики Гегеля, который так ненавидел Сталин и который опять выпрыгнул из кустов - «Отрицание отрицания».