5 Времена без нравов

Все ищут героя. А героя нет. Потому что он сейчас не главное (а может и никогда им не был). Потому что мышление героями – ложь по отношению к современному моменту (да и самообман к тому же), вчерашний день литературы.
Важно бытие, состояние. Раскачивающееся из стороны в сторону, колеблющееся, шаткое время. Вечно длящееся отчужденное сейчас. Без начала и без конца, без перспектив и оснований. Эпоха, в которой все вязнет и тонет, уходит впустую. Вот ты, а вот оно, и никакой стыковки.

Эфемерность времени, разрушение его определенности, последовательности, подчеркнуты самой организацией повествования, в котором теряется различие между прошлым и настоящим.

История конкретных людей не более чем предлог. Если очистить ее от вранья, от красивых поз, от романтических преувеличений, что в ней может быть такого?

Ничего нового, ничего захватывающего. Обыкновенная история.

Родились две девочки, росли, танцевали (одна плохо, другая хорошо), потом выросли, ничего не достигли. Два пути к одному обрыву. Почему? Потому что нечего было достигать. Потому что жизнь не создана для достижений.

Зэди Смит написала роман о времени и поколении.

Как зовут героиню, ведущую рассказ, не имеет значения. Она никто, она - все, она голос «деток 80-х», которые стали очередными мостками в дурной бесконечности человеческой истории.

«Время свинга» - вялый, тягучий неторопливый роман, и это легко объяснимо: незачем бежать и некуда стремиться.

Это в старых книгах герои триумфально уплывали за горизонт или трагически-возвышенно отваливались в могилу. Сейчас нет ничего такого. Никто не умирает. Наш век - век гуманности и безусловной ценности человеческого существования. Современный человек продолжает жить дальше в неопределенности, не торопя свой конец. Впереди – бесцельные блуждания, сплав по течению.

Роман Смит в какой-то мере можно рассматривать как вызов распространенному штампу: мы живет во времена ярких личностей, эпоху неограниченных индивидуальных возможностей.

Практически у всех, кого мы видим в книге, жизнь не задалась. Различие в том, что одни (якобы, преуспевшие вроде Эйми) маскируют свою личную несостоятельность, живут за чужой счет, подворовывая у других. А остальные просто не могут раскрыться.

Самомнение человека велико. Ему кажется, что он-то мудрее, сильнее, он обскачет мам и пап. Его жизнь будет лучше и ярче. А в итоге она мало чем отличается от жизни предыдущих поколений. Конкретика выгорает, истлевает – и остаются одни абстракции: «детская дружба», «девичество».

Почему? Велика сила социальной инерции, преодолеть которую в одиночку невозможно.

Человек (тот самый, что рождается свободным) всегда в проигрыше (повсюду в оковах). Привычка к злу остается величиной постоянной. Рабство трансформируется (старая добрая расовая сегрегация лишь меняет личину, даже приглядываться не надо - нет никакой разницы между Фредом Астером и Эйми). Несвобода остается, меняются критерии доминирования.

«Сколько времени я потеряла!» - восклицает с горечью мать героини. Она права. Но самое печальное, что человеческая жизнь всегда будет потерей времени, неизбежной тратой себя, сути на что-то совершенно неважное и пустое. Не имеет значения что это: политика, собственная дочь, труд или что-то другое. Мир испорчен. Просто теперь это становится слишком очевидным.

С этой точки зрения растраченная впустую на ихнее «Муз-ТВ» и суперзвездную Эйми молодость героини не выглядит большой потерей. А на что еще она могла ее растратить? Были другие предложения? Может быть, ей в чем-то повезло. Она хоть кому-то была нужна, пусть даже в качестве комнатной собачки.

Владение, даже владение человеком – первичная форма заинтересованности.

Работа помощницей - суета сует, отвлекающая от всяческой суеты.

И все же к книге есть вопросы.

Почему танец? Почему свинг?

Танец – нечто базовое, целостное. Но и преходящее. Мимолетность танца очевидна и потому он стал символом современной эпохи. В то же время это старое искусство, традиционное. Непосредственное, с точки зрения выражения эмоций, и совершенно плоское. Совершенно бесперспективное. Слова остаются. Музыка тоже, кино. Нет ничего более зыбкого, чем танец. Нет ничего более недоступного для современного человека, страдающего плоскостопием.

Свинг. Свобода, превратившаяся в стандарт, традицию. Архаика, эхо минувшей жизни и в то же время приглашение вновь пуститься на поиски земли обетованной, индивидуальности, раскованности, новизны.

И никуда от всего этого не денешься. It Don’t Mean a Thing (If It Ain’t Got That Swing).

Эталон современного социального романа.

Книжная база