4 Рассудку вопреки, наперекор стихиям

Наш путь - стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
Блок

Дед вышел из тьмы, снял с полки толстенную Минею в кожаном переплете, сел в кресло и принялся читать житие на грядущий день – историю страстей константинопольской девочки Софьи, зверски замученной язычниками, но не предавшей Христа и дарованную им свободу.

Мгновенный отклик на фамилию Алешковский - Юз. Не связывая ни с песней "Товарищ Сталин, вы большой ученый", ни с советской киноклассикой "Кыш и два портфеля". Часть культурного контекста, почти одним словом: "юзалешковский". Когда в позапрошлом году "Крепость" взяла "Русского букера", подсознание среагировало на фамилию: Алешковский, значит достоин Этот зачин для того, чтобы уточнить: Петр Алешковский не его дядя. И обозначить, что хотя нелегко быть вторым после знаменитого родича, но творческая династия - фактор скорее положительный: никто из тех, кто есть кто-то, не усомнится, что место под солнцем ты занимаешь по праву.

Что подволит к аспекту, которого не могу не коснуться, говоря о "Крепости" - семейной карме. Эта тема тесно переплетена с параллельно развивающимися в романе линиями Мальцов (современность) - Туган-Шон (Орда), хотя в той связи логичнее было бы говорить о родовой карме или даже реинкарнации. Сейчас о вещи, куда более прозаической. Юз Алешковский, снискавший своим творчеством лавры борца с режимом и политзаключенного, на самом деле отсидел четыре года по уголовной статье, за угон машины. Петр Алешковский, написавший роман об убогой безнадежной беспросветности российской провинции, москвич из интеллигентной семьи, колумнист, теле- и радиоведущий, знает о нынешней провинциальной жизни немногим больше слушательницы хореографических курсов имени Леонардо да Винчи, убежденной, что творог добывают из вареников. А как же шесть лет работ на реставрации памятников искусства русского севера? Когда это было, позвольте узнать, в начале восьмидесятых прошлого века?

По-твоему выходит, приличный роман о сталеварах может написать лишь человек, что прямиком от мартена, не сняв робы, строчит, приткнувшись у подоконника? А как же воображение писателя, творящее миры? Нет-нет, как можно усомниться, я только хочу напомнить, что отменное знание предмета изображения не вредило еще ни одному художнику. Петр Маркович историк, он прекрасно знаком с реалиями быта кочевников, отношениями начальства-подчинения в Орде, особенностями вооружения, приемами ведения войны. Серьезный ученый, он использует роман для популяризации исторической картины, откорректированной, относительно ортодоксальных трехсот лет монголо-татарского ига. В ином свете предстают гибель князей Бориса и Глеба, роль Святополка, княжение Ярослава. Интересный взгляд, хотя не бесспорный и вряд ли окончательный. Не лучшее из возможных воплощение, Олег Радзинский в "Агафонкине" (кстати, написанном годом раньше) обращается к той же теме, и его рассказ на порядок увлекательнее. Но тут уж в кого сколько и в каких пропорциях положено таланта: одному беллетристическая составляющая литературы дается лучше, другой тяготеет к размеренной тягучей традиции русской классики.

Отменно удались описания спартанского быта, который Мальцов налаживает, перебравшись в деревенский дедов дом. На самом деле, рассказ о заготовках на зиму соленых огурцов и квашеной капусты - это лучшие страницы книги. Читая, ощущаешь запах,цвет, вкус,текстуру вещей, с которыми герой имеет дело и эта вещность предметного мира тоже одна из граней таланта историка в ипостаси археолога - умения из черепков и обломков воссоздать целый мир. Первый снегопад и утепление избы снежной заваленкой, половички эти в два слоя - ведь красота же. Яркий и динамичный рассказ о походе за новогодней елкой, помните, с волками? А охота на кабана по приглашению местного бонзы? Божечки ж мои, это фантастически хорошо, хоть я ни разу не охотник, но как сама в шкуре Мальцова побывала - здоровенного секача с одного выстрела!

Почувствуйте разницу: общение Ивана с природой - это переплавленный в текст личный опыт человека, не чуждого охотничьих радостей; а рассказ о страстях и странствиях Туган-Шона (который как-бы тот же Иван, проходящий в своем далеком времени через похожие испытания) вовсе не так интересен, и вполовину не настолько осязаемо плотен. Потому что это придумано из головы, в этом автору не помогал собственный опыт. И вот теперь я перейду к тому, о чем говорила прежде. Как ни печально, основное содержание романа, главный смысловой пласт - это вещи, о которых писатель берется говорить, катастрофически мало в них смысля. Господин Алешковский не первый, кто поддался искушению сыграть роль пророка: восстань, и виждь, и внемли, глаголом жги. Такое сплошь и рядом среди образованной публики - представляться себе Учителем человеков.

Маргиналии российской провинции и особенно деревни, такой невыносимой тяжестью положенные автором на плечи читателя, не то чтобы вовсе не имели места. Бывает всякое: генофонд изрядно прорежен сочетанием двух мировых и гражданской с заботливой политикой партии-правительства. Власть коррумпирована, как везде - благополучные Штаты не исключение. Наука и культура финансируются по остаточному принципу и бизнес тянет к объектам исторического достояния загребущие руки, а укорота на него не найти. Все так и не так. Коричневая краска в этой части так густа, что не оставляет места никакой другой. Кругом скверна, беззастенчивое воровство и мерзость запустения, а редкие на общем беспросветном фоне удачники - просто более успешно скрывающие свою суть мерзавцы.

Это трудно, порой невыносимо читать-слушать, а книге невероятно повезло в озвучанием, ее начитал Игорь Князев и сделал это потрясающе хорошо, как все, что он делает. Я давняя поклонница этого таланта и когда бы не его чтение, от такой безнадежности осталось бы выпить чаю и повеситься. Спасибо Игорю, ограничимся чаем. С грустью, хотя скорее с радостью, констатирую, что Петр Алешковский не знает российской провинции. Я здесь живу и по роду деятельности общаюсь не с белой костью. Всякое бывает, но не спешите нас хоронить. Дивный пассаж с передачей прав собственности на жилье, осуществленной подписанием подсунутой впопыхах бумажки. Что за несусветная глупость и где автор видел такую процедуру?

И, разумеется, женщины романа, как на подбор фурии, гарпии, ехидны. Тройка героинь: жена Нина (предательница, мстительная меркантильная гадина); соседка Танечка - личный авгур Мальцова и по совместительству временная любовница (алкоголичка, шлюха, воровка), деревенская соседка Лена (отравительница и поджигательница). О боги мои, да за что ж вы нашу сестру так не любите, Петр Маркович? Так что, нехорош, выходит, роман? Да вот именно, что хорош. Череда чудовищно алогичных, рассудку вопреки, наперекор стихиям - поступков героя, закономерно должна была привести его к подобному концу. Нет внутреннего противоречия, есть горький тяжелый сильный текст, утверждающий: так жить нельзя. Забыв. что времена этой сентенции остались в прошлом три десятка лет назад. А все же финал роскошный. И, да, производитель водки "Белуга" таки в неоплатном долгу у романа.