5 О подземном космосе

– Знаешь, какая самая большая тайна в нашей стране? Это карта подземных течений. Ее составил…
Аксён не смог сразу придумать, кто составил карту подземных рек, поэтому сказал просто:
– Гагарин.
– Сам Гагарин?! – удивился Тюлька.
– Ну да, – дальше врать было легко. – Все считают, что он разбился, но его на самом деле просто засекретили. И он стал одним из первых подземных космонавтов!
"Друг-апрель" Э.Веркин

Недавно сказала: «Больше четырех произведений одного автора подряд – это клиника». Что ж, поздравляю себя, у меня уже неоднократная. Потому что «Место снов» - это седьмая подряд книга одного автора и мне впору, вслед за лирическим героем песни «Наутилуса», пропеть: «Я пытался уйти от любви». Чистая правда, «Место снов» взяла, желая наконец выйти из под обаяния прозы Эдуарда Веркина. Хватит, пора покончить с этой зависимостью, вот прочту книгу для подростков о компьютерной игре, написанную двенадцать лет назад (а значит, на сегодняшний день неминуемо перешедшую в разряд винтажных – эвфемизм для «устаревшей») и морок развеется. За попытку спасибо, но затея не удалась. В том смысле, что только глубже увязла.

Пребывала в убеждении, что автор пишет книги двух типов: в большинстве случаев подростковое фэнтези и ужастики на потребу низким вкусам толпы, а в тех редких, когда муза осеняет крылом, из-под его пера выходят шедевры. И надо только найти точку, с которой могла бы взглянуть на это творчество без эйфории восторга абсолютного узнавания, как гаммельнская флейта тотчас утихнет. Не люблю зависимостей, ты слишком сильно привязываешься к кому-то или чему-то, даешь себя приручить, а потом этот кто-то или что-то исчезает или совершает нечто, что разочаровывает тебя и от этого бывает больно. Лучше скользить по поверхности, не позволяя входить в себя чересчур глубоко, не привязываясь слишком крепко.

Тех же принципов придерживается герой «Места снов» Зимин: не люби никого, выполняй необходимый минимум социальных взаимодействий в одобренной социумом стилистике; добейся, чтобы тебя оставили в покое и трать энергию на вещи, доставляющие удовольствие. Он гик, знаете ли, и вот какая занятная штука, с неделю назад довелось прочесть другую книжку о подростке, все свободное время отдающем компьютерным играм и попадающем в виртуальность. Очень неплохую, и безумно популярную сейчас, потому что снятый по ней фильм уже месяц лидирует в кинопрокате, я и фильм посмотрела не без удовольствия, и отзыв хвалебный написала. А завершила его словами: хотите настоящего – читайте Веркина.

Так вот, парень, которого все вокруг зовут Зиминым, даже собственные родители, больше всего на свете любит рубиться в компьютерные игры. Нет, высокой цели найти пасхалку стоимостью миллион миллиардов он себе не ставит. Вообще никакой цели не ставит, ему нравится скользить по поверхности, ни во что не вовлекаясь. Разумеется, отдает себе отчет, что после школы нужно будет поступить в институт и закончить его, устроиться на работу, которую придется терпеть; жениться и терпеть присутствие рядом с собой ненужного в принципе человека; родить ребенка или двух, терпеть их. Вот как-то так. Что, вообще ни к чему не стремится, ни о чем не мечтает? Ну, как вам сказать, вот была игра, совершенно легендарная – полный, говорят, снос крыши, но ее запретили из-за непредсказуемого влияния на психику, весь тираж изъяли и уничтожили. В нее бы наш герой сыграл.

Угу, скажет опытный и скептически настроенный читатель (как я), роман взросления: на входе тебе предлагают безыдейного подростка, а на выходе, пройдя через многие испытания он превратится в классного парня: получите-распишитесь. И будет прав. И будет неправ. И будет так, как никто из вас еще не видел, не слышал, не знает, не предполагает, что так бывает. Что, история пападанца в мир фэнтези такое невероятное откровение? Да на этом каждый первый роман жанра строится. Так-то да, но тут другое. Хотя бы потому, что книга (помните про двенадцать лет?) прошла проверку временем с читателями, которые теперь успели повзрослеть. Они не почувствовали в ней заигрывания, хотя подростки очень требовательная к фальши аудитория.

Молодость любит красивое и необычное. Здешний литературный язык, который хочется пить чайными стаканами, стилизован под манеру десятка узнаваемых авторов, но остается простым и доступным. Повороты сюжета, приводят на память дюжину книг, оставаясь органичными и автономными. Непрошибаемый сарказм, все на свете подвергающий сомнению и осмеянию, в сочетании с отчаянной нежностью. Жестокость века-волкодава, подлость, предательство, равнодушие к чужому страданию в непосредственной близости от себя. Неудобное благородство. Идиотическая бессмысленность большей части занятий вкупе с пониманием – не согласишься поменять на рациональность времени-места, откуда пришел. Мир, где перестают действовать закрепленные многовековым повтором паттерны поведения, а на смену им приходит нечто новое, пугающе-незнакомое.

И я продолжу читать Эдуарда Веркина, невзирая на ярлык детской литературы, плотно пришпиленный к его творчеству. А надо бы уже, и давно, «современная литература», «интеллектуальная проза» - автор исподволь вводит своего читателя в мир большой литературы; да «фантастика» или «магический реализм» - на худой конец. Ах да, еще одно: я люблю его за «Маленького принца», который прорастает сквозь декларативное неприятие из каждой книги, но за "Живаго" просто обожаю.