5

История 14 века, каковы ее источники, откуда берутся «свидетельства» эпохи и кто решает, какую часть из сохранившихся малочисленных рукописей использовать для изображения событий тех далеких лет, а какую намеренно упустить из виду? Автор книги выбирает самый справедливый путь анализа — сопоставляет все источники: и летописи, и картины иконописцев и труды знаменитых, и не очень историков, как дореволюционных, так и современных. Путешествуя вместе с автором по страницам истории, с радостью и удивлением вспоминаешь, казалось бы навсегда забытые уроки истории из школьной программы. В первую очередь о непреодолимой и бесконечной розни русских князей, о жестокости и варварстве орды. Да вот только вопрос — как поступить с той информацией, которая была выкинута из школьных учебников. Которую намеренно не замечали скорее популярные, нежели профессиональные историки, вроде Карамзина и Татищева…
Да и действительно, зачем писать о том, что многие знают. Ведь гораздо проще привлечь внимание читателя какой-нибудь изюминкой, вроде животрепещущего описания казни предателя Вельяминова, этого своего рода Мазепу того времени, фиктивного самозванца-тысяцкого, постоянно сидевшего в Орде и науськивающего Мамая на Русь. И здесь Карамзин отвел душу, так описал казнь предателя, на чьей совести столько загубленных душ, что плакать хочется от жалости к извергу. Весь московский народ «с горестью смотрел на казнь несчастного сего сына, прекрасного лицем, благородного видом». Печально, что историки, которые гоняются за такими дешевыми зарисовками пользуются спросом. И вдвойне печально, что за свалкой подобных «жареных» фактов остаются незамеченными очень важные детали, на которые указали, но никак не объяснили летописцы. На чем основана, например, была такая удивительная терпимость ордынских ханов к набегам литовских варваров под руководством Ольгерда? Что же за такая дикая Орда, что позволяет грабить и уничтожать своих холопов и свои угодья? Почему в большинстве случаев, когда захватчики нападали и сжигали Москву, их никто не видел? Большинство историков опять склонялось к восхвалению военной доблести как литовцев, так и ордынских налетчиков, и принижению способностей русичей. «Велика рать, но ходи как тать», вот девиз налетчиков. Не меньший интерес представляют взаимоотношения русской церкви и захватчиков. Ведь еще в XIII веке, вскоре после нашествия, русская церковь вынуждена была принять на себя особую и — по понятиям многих — неблагодарную, двусмысленную обязанность: молиться за ханский род. И все же молились о здравии и благоденствии своих супостатов.
Такой ценой церковь обеспечивала себе право не платить в Орду никаких даней и не собирать в ее пользу никаких пошлин с духовенства и монастырских крестьян. Ханы запрещали своим подданным захватывать церковные владения и угодья: «домы, земли, воды, огороды, винограды, мельницы…» Запрещали также, становиться на постой в церковных домах или ломать их. Беззаконно отнятое у священнослужителей подлежало возврату. Получается, временами ордынские захватчики были способны на милость? Но как можно найти истину среди трудов историков, которые лукавят даже при указании цвета русских стягов, с которыми они шли в бой? Карамзин, для очистки совести видимо, ссылаясь на второстепенный документ с явной опиской, указывает, что цвет флага был черным. И действительно, с каким еще знаменем могли ходить «дикие русичи», как не с черным? Татищев предпочел цвет белый. И черный, и белый цвета — цвета смертников. Но русское войско все-таки не было войском смертников, оно шло на битву без всяких траурных намерений (само это новоевропейское понятие «траур» в сознании отсутствовало). Оно шло, чтобы победить и выжить, хотя и с предчувствием того, что это дастся ценою великих жертв. И хоругви и стяги, под которыми шло наше войско, были иных цветов. Летописцы указывали цвет чермный, то есть червоный, алый… Ведь совсем немаловажно, какой именно смысл вкладывали русские ратники в цвет или цвета, знаменовавшие их понимание войны, смерти и победы. Общеизвестно, как много значил красный, алый цвет в мировоззрении древнерусского человека. Красный означало не только красивый, прекрасный: красный молодец, Красная горка, Иван Красный… Это был цвет подвига и жертвы, цвет победы и праздника, цвет солнечного слета, одолевающего тьму.
В истории не бывает мелочей. Так, если «забыть» указать факт переодевания Дмитрия Донского в одежду обычного ратника, то автоматически подвергается сомнению само участие великого князя в битве в первых рядах. Ведь его, облаченного в знатные одежды, монголы должны были бы поразить в первую очередь. Для участия в Куликовской битве были приглашены и купцы. Приглашены как свидетели, которые могли бы потом поведать о происшедшем, широко распространяя именно московскую, именно русскую оценку похода и битвы. Великий князь знал уже, что в армаде Мамая множество иноземцев-наемников и что еще не исключена возможность каких-то переговоров, во время которых сообразительность, сметка бывалых купцов, наконец, их познания в самых разных языках окажутся крайне необходимы. Читая описание войска Мамая, понимаешь, что там не было места чему-либо героическому и достойному уважения. В Мамаевой рати говорили на многих языках, не понимая толком друг друга, и поклонялись многим богам: тут были язычники-шаманисты и мусульмане, несториане и католики, иудаисты и караимы. Казалось бы, это войско, не руководимое единой и высокой идеей, не знающее общей родины и общего языка, было неуправляемо и могло распасться в любую минуту. Но нет, его жестко скрепляла механическая скрепа обещанной наживы. Но от этого, конечно, великая победа над ним русского воинства не становится менее значимой. Согласно летописи, почти 30 000 русичей погибло в этом сражении. Великие монголы были разбиты и позорно бежали. Но, видимо, не всем было это по душе. Ведь это никак не вязалось с образом лапотного мужика, который оказался способным дать бой и разгромить великих воинов. И снова в бой вступают историки. Живоописуя пьяное восстание в Москве спустя лишь два года после Куликовской битвы, они акцентируют внимание на чем угодно, кроме истинных причин бунта. Не объясняют почему не оказалось Дмитрия Донского в городе, в момент прихода войска Тохтамыша к Москве. И здесь снова вступают в дело недоговорки. Не понятно куда и зачем бежал из Москвы митрополит Киприан? Почему пьяное быдло, ранее решившее никого не выпускать из города, тем не менее выпустило великокняжескую семью? Почему после нескольких дней вялой перестрелки, защитники Москвы, в памяти которых должны еще были быть живыми картинки Куликовской битвы, открыли железные врата и вышли брататься с ордынскими варварами? И почему те вырезали всех и сожгли Москву? И почему Дмитрий Донской спустя некоторое время, словно забыв о Куликовской битве, возобновил выплату дани Орде? Более того, с каждой деревни потребовал Великий Князь по полтине. «Вот тебе и победили Мамая...», как говорили в народе в то время.
Книга Ю. Лошица «Дмитрий Донской» достойна многократного перечитывания потому, что в ней возможно найти ответы на вышеперечисленные почему. Найти их самому, а не полагаясь на помощь историков, которые всегда «в тренде»...