4.5 Ни слова о постаревших сиренях

Я бы мог рассказать о Кристе Т. Даже не смотря на то, что почти ничего о ней не знаю. О ком вообще я что-либо знаю? О той девушке, которую видел пару секунд в метро сегодня вечером, или о той, что не отвечает на письма уже месяц, или все же о выдуманной героине произведения Кристы Вольф? Автор сообщает достаточно биографических сведений, чтобы нарисовать портрет Кристы Т. Можно описать ее обособленность от коллектива в школьные и студенческие годы, попытку стать счастливой «благодаря» и «вопреки», рассказать о ее муже и детях, смерти слишком ранней и несправедливой.

Криста Т. всегда стояла особняком и это ей не нравилось. Ее можно понять, кому понравится роль одиночки. Самое честное признание, которое я наблюдал в течение моей жизни, это были слова девушки: хочу стать как все. Криста Т. высказала нечто подобное, более того она почти воплотила слова в жизнь: стала домохозяйкой, мамой для детей, женой для мужа, оригинальной забавой для любовника. По мнению автора, Криста даже тут сумела соригинальничать, т.к. для всего ее окружения быть как все становилось уже не модным. Что я бы еще мог сказать о героине? Она умеет изобразить с помощью трех красок тоску: красной, синей и зеленой. Не желает мириться с данностями, теми самыми, которые перила. Любит стихи Евтушенко, это не страшно. Я бы мог, взять героиню из книги, а рассказать в рецензии о себе, о девушках, которые встречались в моей жизни, о том, почему они не похожи на Кристу Т. и что из этого следует. Я бы мог сказать, что образ героини совсем не оригинальный, а в некоторых литературных поджанрах даже банальный. Что понравиться читателю она вряд ли способна, ее жизнь вряд ли вызовет эмоциональный отклик, но все же в ее описании есть что-то заставляющее читателя (я не знаю насчет читательницы) заняться рефлексией.

Но есть один нюанс. Криста Вольф могла назвать героиню своей книги любым именем, но назвала ее Кристой. При этом книга не автобиографична, по крайней мере явно. Писательница очень сильно пытается показать героиню со стороны, обмануть читателей предположениями вместо фактов, записками и письмами вместо прямых мыслей, но внутреннее единство все равно слишком очевидно. И что делать мне, читателю? Ассоциировать писательницу с героиней было бы попыткой приобщить фантазию к жизни. Я этого не хочу. В моих мыслях может раскручиваться в обратном направлении огромная спираль образов, на одном из витков - реальные воспоминания и ассоциации к ним: книжные списки, голова на плече в долгой поездке, россыпь стихов, подлинная улыбка, смеющиеся глаза, пение у костра. И тут же рядом книжные, не настоящие, не сопоставляемые с жизнью, но остающиеся в памяти. Может быть, там нашлось бы место для Кристы Т. – героини не самой интересной, но и не проходной, если бы у нее не было бы связи с писательницей, которая из ревности забирает у меня образ героини, и пытается сделать подмену. У нас есть право смешивать реальное с вымышленным, придавать живым людям книжные черты и наоборот. Еще больше права на это у сочинителя, но мириться с этим не всегда получается.

Я бы мог использовать героиню, чтобы заткнуть дыры в собственном непонимании многих аспектов жизни, использовать ее как эталон или мерку в попытках понять сложную социальную игру «отношения между людьми». Много чего бы я мог, но писательница, создавшая героиню, сама же и отвратила меня от ненужных попыток и заблуждений. Мир книжный не многим лучше мира реального, смешение их малополезно и смешно со стороны. И над всем «звенит в пустоте свирельной лжи мотивчик неуловимый».