3.5

Чтение не из лёгких/приятных/интересных. Больше похоже на преодоление себя из любви к искусству. Потому что в книге нахваливающей саму себя устами своей любовницы и компаньонки Стайн нет ни какого-то более-менее осязаемого сюжета, ни красивого языка, ни реально важной и полезной информации о парижской богеме 20-х, а ещё - ахтунг - почти нет запятых. Мол, лучше передаёт сбивчивость и текучесть разговорной речи, офигенно новаторский модернистский приём такой.

Типа мы смотрим на мир не глазами всё знающей и понимающей Стайн, но взглядом простоватой, не особо образованной и далёкой от искусства Элис Би Токлас. Этим же обусловлены намеренные фактологические ошибки – мол, простите бедняжке ее неучёность, это же вам не великая Гертруда Стайн. Кстати обо всех писателях, художниках и иже с ними мисс Стайн судит по тому, что они говорят о ее творчестве. Одобрили - ути, какие они талантливые! Не одобрили - бросим пару смутно уничижительных фраз или вообще упомянем вскользь, как что-то незначительное (как Джойса и В. Вульф).

Единственный, о ком она всегда говорила как о лучшем друге и мастере – Пикассо. Ну ещё Матисс пары добрых слов удостоился. О Хемингуэе было сказано, что бесит он ее, но чем-то подспудно привлекает. Ждала информации о Фицджеральде, но ее там было на две строки: «Великий Гэтсби» и «По эту сторону рая» неплохи. А в целом основная информация о том кто когда к ней домой приходил, и что за столом ели и обсуждали, иногда весьма смутно различимые курьезы или байки.

Атмосфера Парижа междувоенного прощупывается слабо, как и мой пульс, когда я засыпала над этой книгой. Вот почитаешь так «Праздник...» Хема, этот опус Стайн и поймёшь, что вот жеж они там все вредные, злющие и самовлюблённые были в этих своих ревущих джазовых двадцатых! Но некоторые, конечно, при этом хотя бы талантом похвастаться могли, а не просто хвастаться.

P.S Надо ли говорить, что эта автобиография посвящена явно не Элис Би Токлас?