5 ОБ ОПОЗДАВШИХ К ЛЕТУ 1914

Эта история казалась бесконечной, а вот уже почти дочитана и осталось сказать немного о третьем томе, прежде  текста,  которым подведу итог впечатлению от романа в целом. Структура книги, разбитой издателями на три тома,  даёт формальное право написать три разных отзыва. Четыре - если считать весь роман отдельной книгой.

Теперь о третьем томе, хотя  история "Лета 1914 года" начата вторым, непосредственно следует за "Смертью отца" и объёмом равна всем предыдущим частям.  Сейчас, через столетие после тех событий, мы столько всего о них знаем :  что было причиной, а что послужило поводом, какова  расстановка сил на всяком отдельном этапе, основные кампании, главные сражения, какие технические средства и виды оружия впервые применялись в ходе войны и как это отразилось на тактической и стратегической составляющих науки побеждать. Ах, ну да, и, разумеется, итоги.

Мы даже смутно припоминаем что-то  о первом и втором коминтерне, которые зачем то собирались, много говорили, да так в итоге и не пришли к согласию. И вот  тут самое время сознаться, что я вообще не рассматривала международное социалистическое движение тех лет в качестве силы, пытавшейся противостоять войне. Может быть виною моя махровая аполитичность, но подозреваю, что я не одна такая, кто никоим образом не связывает деятельность профессиональных революционеров с попытками предотвращения начала Мировой войны. 

Это первая в моей читательской биографии книга, которая чётко говорит - были попытки, были люди, понимавшие рассстановку сил, обладавшие достаточными аналитическими  способностями, чтобы предвидеть начало войны и представить, какой она будет. Эти люди, не владея,  ни реальной, ни формальной властью, отрезанные от всех ресурсов:  деньги, связи, доступ к средствам информации - они пытались, тем не менее, предотвратить бойню.

За попытку спасибо, но затея не удалась.

Не могу сказать, как восприняла бы "Лето 1914",  будь я моложе, легкомысленнее или просто менее подготовленным к пониманию непростых текстов читателем, но нынче по всем трём параметрам полное соответствие, потому следить за событиями,  участником которых становится Жак Тибо, профессиональный революционер, захватывающе интересно. И не могу передать, насколько этот ершистый, неудобный, напрочь лишённый светского лоска  парень, который больше других героев книги  импонировал мне с самого начала, становится моим героем в этой части.

Каждое его слово, всякое действие отзывается во мне звенящей струной,  знаю, что ничего не выйдет и продолжаю надеяться, вопреки доводам рассудка. Я вижу в нем себя четырьмя годами моложе, так же упорно и так же безнадёжно твердившую: Не надо войны, не дайте развязать войну, не допустите войны. И совершенно так же потерпевшую.  фиаско. С той разницей что я не пошла так далеко, как он, всегда стояла на позициях оппортунизма. А кроме того, я все же помню, что и  среди революционеров 1914  было  достаточно тех, кто рассматривал импералистическую войну как средство предельно обострить противоречия и наиболее верно создать революционную ситуацию (ну, вы помните, когда верхи не могут, а низы не хотят). И потому, не так уж они противились войне, на самом деле.

Но версия дю Гара прекрасна своим прометеевым пафосом. И ещё одно, он впервые в художественной литературе  с подробным  пристальным вниманием  рассматривает роль пропагандистской машины в манипуляции общественным сознанием, подводя читателя к выводу, что у властей предержащих всегда в десятки, сотни, тысячи раз больше способов заглушить голос разума, чем у отдельных личностей достучаться до него.

В конце XX века будет написана гениальная  книга, она начнётся рассказом о начале войны, в которой читатель безошибочно узнает Первую Мировую, разве что события перенесены в чуть отличную от нашей реальность. И  в той  книге будет часть, где подробно рассмотрят дьявольскую изощренность пропаганды, умеющей объяснить, что чёрное, - это на самом деле белое. Так, чтобы все не только поверили, но убить готовы были несогласных. Она называется "Опоздавшие к лету" и я не знаю, был ли Андрей Лазарчук знаком с "Семьёй Тибо", когда писал свой гиперроман , но: 

Мы лежим под одною травой, Опоздавшие к лету. К лету не успевшие добраться.