5

Послушайте, колдовать я особо не умею, но пару иллюзий сама для себя создать могу, тем более что в книге не найдется железных аргументов, опровергающих это. Уверена, что Кагыр жив, и уверена, что пилигримом вполне мог быть он - имя, названное пилигримом, в моей памяти не всплыло, так что использовалось ли оно ранее, а кто его... - а назвать можно любое. Его жизнь - это попытка защитить Цири, дорога к единственному важному для него человеку и осознанный выбор смерти (если допускать этот вариант). Не мне решать, подходят ли они друг для друга, но я хочу, чтобы у них был шанс хотя бы на один разговор в каком-нибудь ненаписанном будущем. Чудеса случаются, ладно?
Лютик и его любовные похождения, приведшие его на эшафот, - это смешно, очень смешно. Это вывернутая наизнанку история Кагыра. Это обезглавливание за "любовь по гроб", именно за то, что не "по гроб".

♥ Туссент в целом - это же Содом и Гоммора, да? Которым пока не воздано за все, но это ничего не значит. ♥

Вызвало улыбку двухуровневое политическое заседание: на одном этаже заключается Цинтрийский мир, а этажом выше заседает, простите, бабья ложа, которая потом откорректирует или переубедит неразумных мужчин королей.

Война здесь главный герой. У неё прекрасные костюмы-декорации, она украшена словно бриллиантами героикой, захлестывающим боевым духом, разными философиями: наемников, добровольцев, опытных солдатов, великих военачальников, трусов и храбрецов.

"Откуда эта боль? - подумал коннетабль Ян Наталис. - Что у меня так болит?
Ах да!
Стиснутые кулаки!"

Война, с точки зрения врачей, - это равенство. Это пугающе, неприятно, но когда ты решаешь спасать жизни, делай это, а хороший человек лежит на операционном столе или нет, пусть это разрешает Бог. Вообще говорить о том, что само по себе сказано хорошо - сложно. Просто читайте и наслаждайтесь.

Пан Сапковский делает свой мир настоящим. Чудеса, которые происходят здесь, происходят как будто в порядке вещей: среди хаоса и несправедливости иногда так бывает, что человек попадает в нужное время и в нужное место. Для меня события не притянуты друг к другу, даже несмотря на любопытную стыковку эпизодов методом лоскутного одеяла. Они текут одним полотном, не выпускают моего внимания. Ведьмачий мир держит в руках и убеждает, честно смотря в глаза: "Это настоящие люди, настоящие эльфы, настоящие, живые существа. И когда они будут рыдать, умирать, бояться, испытывать боль - ты тоже будешь испытывать боль". И это происходит.
Финал прозаичен , потому что так и бывает: лучших нельзя взять драконами, натасканными профессиональными убийцами, магией, шантажом - с этим они справятся, потому-то они и лучшие. Они попадаются под широкое колесо жизни, которое сминает их, под Предназначение, под вещие сны, под три зуба, знаете. И все эти знакомые житейские вещи, несущие смерть, обладают большей силой, чем магия, просто потому, что нам они знакомы больше. И поэтому финал так убийственен.