4

Дивный человек, этот мой любимый Набоков. Как будто испытывает мою любовь к себе – а если я к тебе повернусь вот такой стороной, will you still love me? Если вообще начну писать по-английски? Если вставлю кучу французских слов посреди страницы, как в ненавистных тобой классических книжках? А если сделаю протагониста еще более отвратительным, чем порицаемый всеми Гумберт Гумберт? Если ты не сможешь понять, зачем сюжет развивается в эту сторону? Если не предоставлю тебе ту восхитительную по своей изящности и непредсказуемости концовку, что ты так любишь? Will you still love me?

Конечно, я приму тебя и с твоими недостатками – даже в таком хмельном и попустительском состоянии, ты все так же умопомрачительно остришь, заставляя мое сердце таять:

…фантазия моя разыгралась, и разыгралась нехорошо, увесисто, как пожилая, но все еще кокетливая дама, выпившая лишнее

И даже когда в десятый раз рассказываешь мне один и тот же анекдот – что-то про двойников, шпионские игры, кружок русскоязычной интеллигенции в изгнании и вечно недоступное искусство:

Боялся я, в этом неверном мире отражений, не выдержать, не дожить до какой-то необыкновенной, ликующей, все разрешающей минуты, до которой следовало дожить непременно, минуты творческого торжества, гордости, избавления, блаженства.

В конце-концов, полюбила же я тебя за то, что мы во многом так похожи. Пусть и за общим столом, куда нас с тобой пригласили общие знакомые (читай: когда советую эту книжку другим), чувствую себя в твоей компании крайне неловко – я-то знаю, сколько в тебе глубины и нежности ко всему живому, а ты решил прийти в этой дурацкой маске паяца.

И никто не понял то самое лучшее, что ты сказал в этой книге - оно понятно только мне; другим и не видно было этих слов за твоими остротами, и смысла их брать в свою жизнь никакого. Для меня это – твои альтернативные начала глав.

В общем, я прочитала, потому что соскучилась. Спасибо, что был в этот вечер со мной. Пусть даже таким вызывающе-развязным.