5 Никто не расскажет лучше о цвете, как режиссер-живописец.

Привет. В этой, скучной, на первый взгляд, небольшой книжечке, сокрыта бесконечная, как сны и красочная, как мировая живопись, история. Скучная с моих слов, история эта проникнута романтикой, глубиной и неким провидением, потому что некотрое время назад книжечка эта попала мне в руки. Точнее - я ее ощутила в руках. В далеком 2008 году я впервые увидела один из фильмов Дерека Джармена, автора этой книги и удивительнейшего из режиссеров всех времен. Как водится, в аннотации к книге он упомянут как знаменитый британский режиссер, но многие ли смотрели его фильмы в России? Увы, но в далеком 2008 году ситуация с его известностью в Росии была еще хуже, чем сейчас, а сейчас она ограничивается чуть расширившимся кругом любителей фильмов "не для всех", и то, думаю, многие из этих любителей отворачивают свои нечуткие носы. А зря. Ведь нет такого режиссера, чьими кадрами можно было бы украшать чуть ли не стены Лувра - так они выверены, тонки, поэтичны и поистине живописны. Меня это сразило с первого взгляда и я решила искать информацию о нем. И наткнулась на редкую на тот день книгу под его авторством. "Хрома. Книга о цвете". Ее я нашла к 2010 году. Пдф, некоммерческий, но превосходный перевод. Я начала ее читать. Восхищение. Не смогла читать дальше, была мала, развитие мозга у меня не догоняло некоторых сверстников и я ее отложила до лучших времен. И, как водится, если достаточное время подождать, лучше времена приходят в ошарашивающе наилучшем виде, и я узнаю, что ее издали в бумаге. Месяцем позже я благоговейно держу ее в руках. Перевод тот же, ни с чем не спутаешь. Неделей позже я ее прочитываю, оттягивая момент окончания насколько могу, потому что ничего прекрасней о цвете я не читала. Пусть летят к чертям собачим слепые критики, пусть идут лесом гомофобы! Эта серо-белая книжица с изящными вкраплениями серебристых чернил именно так переливается внутри цветами, чувствами и жанрами, сохраняя самое себя, как те же белые и серые цвета в живописи зачастую хранят в себе неповторимую радугу, квинтэссенцию живописного дара каждого автора. И так же, как все творения это жизнь под покровом смерти, фиксация жизни средствами ее угасания. Хроме досталось уникальное очарование: буквально умирающий от спида автор, теряющий зрение, но пишущий об истончике зримого. Живи!