4 Воображаемые фигуры более выразительны и правдивы, чем реальные

Воистину. Аминь.

Жил да был (якобы) Бернарду Суареш, помощник бухгалтера, чья жизнь заперлась где-то на улице Золотильщиков, а душа и разум, разделившись, блуждали где-то каждый по своим делам, возвращаясь только затем, чтобы населить своего хозяина гнилой романтикой и болезненной неопределенностью, которые выплеснулись в то, что в конце концов назвалось «Книгой непокоя» – бесконечную череду отрывков и фрагментов, объединенных в основном разве что настроениями, преимущественно унылыми. Редкие взлеты и порывы романтики лишь подчеркивают общую меланхолию. Это рождает вполне понятную сложность при чтении: если вы не разделяете настроя автора, в котором он плывет, почитай, все время, то переварить его затруднительно. Но даже при этом оторваться сложно: красота строк и образов завораживает и компенсирует несогласие по некоторым жизненным представлениям. Мне, в общем, с Пессоа-Суарешем было по пути, хотя и меня он умудрился утомить.

Возможно ли принять его в неразбавленном виде тому, кто не испытывал схожих чувств – сказать затрудняюсь. С другой стороны, книга выдержала столько изданий в стольких разных странах, что, наверное, каким-то боком все равно находит отклик у читателя. Может, кто-то умеет сосредотачиваться на красоте строк, а кто-то потребляет дозировано, по абзацу, мотая на ус изящно выраженные истины. Бесспорно одно – книга, несмотря на всю свою фрагментарность, образец красоты и образности, с приятной приправой в виде легкого абсурда и романтики, тронутой плесенью меланхолии. В мире Суареша дверь конторы становится пределом мечтаний, смерть – будничным событием, имеющим хорошие стороны, а вселенная сворачивается на ладони, вытекая прямо из мозга. Так что тем, кого иногда выбивает в другие миры, эта мешанина чувств, ощущений и представлений будет особенно близка.

Есть здесь и философские размышления, но они незатейливые, тянущиеся к приставке псевдо- , так, набор жизненных представлений мечтателя, загнанного в угол собственного разума. Суареш цепляется за те же темы, порой наворачивает одни и те же круги, но приходит к разным ответам и слегка себе противоречит. Тягучий поток сознания человека, который большей частью в себе, и значительно меньшей – вовне, но не в мире, а где-то там сверху, далековато от бренной реальности.

Кое-как оторвавшись от этой меланхоличной и полной неопределенности клейкой ленты, замечаешь, что, скажем так, в супе слишком много воды, и перцу не хватает. Но когда узнаешь историю книги, создается впечатление, что она сама и есть перец, коварно подброшенный Пессоа миру, чтобы тем, кто компоновал его записочки в «Книгу непокоя», жизнь медом не казалась. А потом и читателю тоже. Понравится чтение (а оно почти наверняка понравится) – заберет авторская тоска, не понравится – будет еще хуже. И лишь малый процент, думается мне, полностью всосется в сознание Суареша и мирно пробудет с ним от первой до последней страницы, наслаждаясь и внешностью, и внутренностью каждой брошенной фразы.