4 КАК МЫ ПИШЕМ

Писательские технологии начала ХХ века

Научной организацией труда люди занимаются уже больше ста лет. Причем речь идет не только о производстве и конвейере. Изучение технологий литературного мастерства привлекало ученых не меньше. В 1930 году издательство писателей в Ленинграде выпустило уникальный сборник: 18 ведущих прозаиков того времени ответили на вопросы анкеты и рассказали о своих методах работы.

Горький и Андрей Белый, Замятин и Зощенко, Пильняк и Каверин, Алексей Толстой и Тынянов, Шишков и Шкловский подробно описывают, сколько часов в день они работают и когда именно — утром, вечером или ночью; чем пользуются — карандашом, пером или пишущей машинкой; принимают ли наркотики во время письма и в каком количестве. Да-да, это седьмой вопрос анкеты.

Составителей также интересовало, как долго длится подготовительный период и делают ли писатели рисунки на полях; используют ли предварительный план и сколько раз переписывают рукопись. Каким материалом преимущественно пользуются — автобиографическим, книжным, наблюдениями или записями, и часто ли прототипами персонажей выступают конкретные лица.

Что дает первый творческий импульс, что оказывается труднее — начало, середина или конец, и какие ощущения связаны с окончанием работы. На каких восприятиях — зрительных, слуховых, осязательных — чаще всего строятся образы, и проверяет ли автор свою работу чтением вслух. В общем, 18 писателей — 16 вопросов.

Сборник читается и как документ эпохи, и как мемуары, и как источник дельных мыслей. Собственно, издатели и ставили целью трансляцию опыта старших поколений — книжка предназначалась молодым и начинающим. Конечно, опыт это уникальный, никаких литературных рецептов быть не может — и всё же классики ими делятся, советуют, наставляют.

Надо признать, что точно и четко, по пунктам, ответил на вопросы один Горький. Остальные отделались парой страничек или, наоборот, сотворили пространные размытые эссе. «Чтобы не путаться в скучной паутине анкетных вопросов», — как пояснил Н. Тихонов. Каверин разочаровал, долго и нудно рассказывая историю создания произведения, которую можно было изложить в трех словах: первоначальный план рухнул. Пильняк написал изумительную поэму о детстве. Зощенко подсунул стенограмму своей беседы с рабкорами.

Итак, «нарезаны четвертушки бумаги, очинен химический карандаш»… Вот так великая литература и создавалась! Заметьте, я не говорю: не пытайтесь повторить это дома. Желающие могут повторить.

Днем или ночью?

До чего ж они разные, эти творцы! Об этом говорят ответы даже на самый приземленный вопрос — в какое время трудитесь и сколько часов.

Горький: «Работаю утром с 9 до часа, вечером с 8 до 12. Успешнее — утром. Бывали случаи, когда писал круглые сутки и больше, не вставая из-за стола».

Алексей Чапыгин: «Пишу я всегда по ночам от 10 веч. до 3 и 4, иногда 5-ти утра. Работать утром или днем я не могу — образовалась привычка».

Борис Пильняк: «Пишу по утрам, сейчас же после сна… не больше двух часов в сутки».

Вячеслав Шишков: «Плохой зодчий (т.е. я) работает когда попало».

Андрей Белый: «Я пишу день и ночь; переутомляясь, я в полусне, в полубреду выборматываю лучшие страницы и, проснувшись, вижу, что заспал их».

Борис Лавренев: «Я завидую европейским писателям, которые встают в 8 ч., 6 ч. работают каждый день. Я на это не способен. Я могу по месяцам ничего не делать, а потом работать запоем, работать без сна».

Вот и занимайся тут стандартизацией.

Чай, кофе?

Николай Никитин: «Работать надо голодным».

Алексей Толстой: «Папирос во время работы не курю — не люблю дуреть от табаку, не люблю много дыму. Курю трубку, которая постоянно гаснет, но доставляет еще мало изученное удовольствие. Кофе — для легкого возбуждения. Нет кофе — чай, но это хуже».

Пильняк: «В дни работы меня тянет на молочную пищу — в этакие дни стараюсь не употреблять ни кофе, ни чая, ни алкоголя, заменяя всё молоком».

Горький: «Курю. Много. Теперь — почти непрерывно во время работы».

Евгений Замятин: «Утром торопишься скорее допить крепчайший чай и первой строчкой затягиваешься с таким же аппетитом, как первой папиросой».

Чапыгин: «Наркотиками никогда не увлекался и не знаю их очарования».

Всё по плану?

Вот вопрос, который практически никто не пропустил! И редкое единодушие в ответах. Один Константин Федин однозначно заявил, что пишет планы и рассказов, и романов, и подробно изложил, как именно. А остальные наши литераторы — анархисты, вольница. Вы только посмотрите.

Белый: «Первоначальное задание — леса, быстро убираемые; когда внутри них реально отстроено здание, леса говорят лишь о количестве этажей, но не о качестве композиции; я обещаю редактору одно, а приношу другое».

Горький: «Плана никогда не делаю, план создается сам собою в процессе работы, его вырабатывают сами герои».

Замятин: «…если люди (персонажи — прим. авт.) живые — они непременно опрокинут выдуманные для них планы. И часто до самой последней страницы я не знаю, чем у меня (у них, у моих людей) всё кончится».

Толстой: «Я никогда не составляю плана. Если составлю, то с первых страниц начну писать не то, что в плане. План для меня лишь руководящая идея, вехи, по которым двигаются действующие лица. План как заранее проработанное архитектоническое сооружение, разбитый на части, главы, детали и пр., — бессмысленная затея, и я не верю тем, кто утверждает, что работает по плану».

Виктор Шкловский: «Почти всегда в процессе работы и план, и часто даже тема изменяются».

И это только три вопроса анкеты. А трудности, и где они подстерегают, а язык и стиль, а вызревание идеи, а рецепты вдохновения! Нет, эта книга заслуживает прочтения или продолжения обзора.

Где взять

Жаль, что переиздавали сборник один раз, в 1989 году. И что ограничен он лишь областью художественной прозы. Планировали выпустить аналогичную книгу, посвященную анализу творческого процесса у поэтов, да что-то не сложилось. Еще больше жаль, что в интернете сборник не выложен целиком. Мне встречались только отрывки-обрывки и два более менее полных фрагмента — Тынянов да Толстой. А чтобы почитать всю книгу полностью, в библиотеку придется идти.

А вы как пишете?

Кстати, любопытно было бы продолжить эксперимент. Я бы с неменьшим интересом почитала ответы нынешних классиков на тот же перечень вопросов. Неужели современные социологи еще не бегают с анкетой? Предполагаю только, что сегодня в писательском списке было бы гораздо больше женщин, чем одна-единственная Ольга Форш в тридцатом году.

Сайт «ВИТАМИНЫ ДЛЯ ТВОРЧЕСТВА»