4

Покупая свою первую книгу Умберто Эко, итальянского писателя, учёного и мыслителя, я надеялся пополнить свои теоретические знания о литературном переводе. Полистав книгу, прочитав несколько случайных абзацев и увидев замысловатые таблицы и формулы, я пришёл к выводу, что передо мной работа очень серьёзная, в высшей степени научная и что я как лингвист и человек, интересующийся искусством перевода, прочитать эту книгу просто обязан. К сожалению, моё первое впечатление оказалось слегка обманчивым.

С первых же глав становится очевидно, что книга не столько о литературном переводе, сколько о переводе как философской категории, о переводе вообще. Т.е. ожидая получить новые сведения о переводоведении, дополнить свою теоретическую базу, я столкнулся с трудом, лишь частично затрагивающим волнующую меня проблематику.

Материал сочинения неоднороден. В нескольких главах Эко действительно касается проблем перевода художественного, сопровождая свои тезисы выдающимися примерами переводов прошлого, а также, что гораздо важнее, переводов произведений настоящего и не столь далёкого прошлого, которые мы могли бы отнести к постмодернизму (одной из отличительных черт которого является, как я считаю, превалирование формы над содержанием): к первым относятся «Ворон» По, «Божественная комедия» Данте, «Сильвия» Нерваля; ко вторым – романы самого Эко и «Финнеганов помин» Джойса. И если о переводах классических произведений разумнее советовать прочитать «Высокое искусство» Чуковского, который пишет вдохновенно, непринуждённо и увлекательно, то о переводе в эпоху постмодернизма в дополнение к советскому литератору стоит прочитать и Эко (хотя напомню, что этой теме автор уделил лишь некоторые из своих глав, но далеко не все). Кстати, в противоположность лёгкости речи Чуковского, язык Эко по-научному чёрств, а синтаксис тяжёл и неподъёмен.

В других же главах автор, переоценивая эрудицию своего читателя, рассуждает о видах перевода и интерпретаций, различных референциях, субстанции, материи… А что все эти слова, собственно, значат в данном контексте? Здесь всплывает на поверхность ещё один недостаток этой книги: т.к. она претендует на научность, её родитель загружает голову читателя всеразличными терминами из мира языкознания и философии, зачастую не давая им никаких определений. Например, о различии между переводом и интерпретацией сказано лишь, что одно понятие включает в себя другое, но не наоборот. Лингвист, конечно, догадается – либо благодаря чувству языка, либо знаниям, полученным в университете – что такое референция или пара сингификат-интерпретант, но проблема заключается в том, что рассыпанные по страницам термины относятся не только к лингвистике. Желая написать научную книгу, Эко немного перегибает палку наделяя её междицсиплинарным содержанием, и для того, чтобы понять, что хотел сказать Эко, надо быть Эко или, по крайней мере, тем, кто так же хорошо разбирается во всех тех гуманитарных науках, к которым обращается автор.

Кроме того, в посвящённых литературному переводу главах встречаются и крайне спорные утверждения, например, относительно важности воспроизведения оригинального ритма в прозаическом переводе и переложения иностранных по отношению к языку оригинала языков и различных стилей и диалектов, использованных автором в тексте (речь здесь, конечно, о переводе иностранных по отношению к языку оригинала слов украинизмами и переводе латинизмов посредством слов, принадлежащих к церковно-славянской лексике). Да и вообще, вопросов Эко задаёт гораздо больше, чем даёт ответов (что тоже, впрочем, неплохо).

Что касается заумных формул и таблиц, то первые – бесполезны, вторые – непонятны. По большому счёту, когда гуманитарная наука вторгается на территорию точных наук и начинает использовать математические символы и составлять формулы, выглядит это чаще всего неуместно, и потому – комично.

Несмотря, однако, на то, что в своей рецензии я сделал упор на недостатках данной работы, для переводчиков и лингвистов «Сказать почти то же самое» – это маст. Где ещё вы прочитаете о том, как переводить интертекстуальные отсылки и цитаты и как отвечать на остальные вызовы и испытания, которые предлагает переводчику литература эпохи постмодерна? Я нахожу довольно ценными рассуждения Умберто Эко и особенно сопровождающие их примеры (хотя, подозреваю, самый сильный пример остался за авторством переводчика Андрея Коваля, в котором он комментирует название книги по поэтическому переводу «Le Ton beau de Marot» Дугласа Хофстадтера – полисемия этого тайтла потрясает). Просто будьте готовы: чтение этой книги – тоже испытание.