4.5

«У меня болели зубы, а я читал Вашу книжку и все-таки смеялся!»
(Максим Горький)

С творчеством Аркадия Бухова познакомилась впервые. Судя по количеству читателей, я не единственная, кто о нём даже не слышал. А ведь сатира и юмор автора заслуживают внимания. Когда читаешь его произведения, то сразу вспоминаешь Зощенко и Аверченко: стиль, слог, время написания, темы - у этих писателей много общего.
Книга составлена из рассказов, журнальных и газетных публикаций от 1915 до 1935 года (увы, в 1937 году Бухов был обвинён в шпионской деятельности и расстрелян).
О плодотворности автора можно судить по многочисленным сборникам, послужившим основой "Жуков на булавках":
сборник «Жуки на булавках» (1915)
сборник «Тихие неприятности» (1915)
сборник «Чертово колесо» (1916)
сборника «Кесарево-кесареви» (1917)
сборник «Разговор с соседом» (1918)
сборник «Рассказы на предъявителя» (1928)
сборник «Развязанные узелки» (1935)
сборник «Таинственный хулиган» (1935)
журнальные и газетные публикации разного времени.
В произведениях сатирик затрагивает различные темы - злободневные и не очень - бытовые, производственные, воспитательные, не обходит стороной и чувства. Особенно удачны, на мой взгляд, рассказы о детях и отношениях между мужчиной и женщиной. Поставить общую оценку всему сборнику довольно трудно: над какими-то зарисовками смеялась громким хохотом, какие-то совершенно не задели, некоторые насторожили (не из-за них ли попал в опалу?). Стрелка до сих пор колеблется между 4 и 4,5, хотя для себя я обнаружила замечательный рассказ на «отлично с плюсом».
Называется он "Искусство" (осторожно: спойлер!)
Сюжет простой: отец ведёт дочь в театр. Для девочки это первый спектакль в её жизни, она волнуется (не опоздать бы, не остаться без мест, вдруг потеряется и т.п.). Катя знала, что играть будут «Хижину дяди Тома», она читала книгу и очень жалела Тома, а в антракте даже плакала.

В первом антракте она съежилась комочком на большом кресле и потихоньку всхлипывала.
– Катюша, маленькая, ты что? – забеспокоился отец. – Ты что плачешь, глупеныш?
– Продадут, – сквозь слезы ответила Катя.
– Кого продадут?
– Дядю Тома. За сто долларов. Я знаю. Я читала.
– Не плачь, Катя. На тебя смотрят. Это же театр, актеры. Хочешь, я тебе принесу пирожное?
– С кремом?
– С кремом.
– Не надо. – И глухо добавила: – Я, когда плачу, не люблю с кремом.

Конечно, такая девчушка не могла спокойно перенести сцену купли-продажи и после реплики: «Продается негр Том. Сто долларов! Кто больше?» тонко и звонко крикнула: «Двести».
Я не знаю, как другие читатели реагировали на такую милую непосредственность и вырвавшееся из самого сердечка сострадание, но я смеялась (смешно ведь, правда) и плакала (как не пожалеть девчушку, получившую душевную травму).
Вызвать у читателя одновременно искренний смех и слёзы (не от смеха, а настоящие, от сопереживания) - для меня это настоящий талант!