4 Откуда у зла ноги растут

Человек учит обезьяну нажимать курок пульверизатора, чтобы та разбрызгивала воду в жаркую погоду.
Затем Человек в жарком помещении вкладывает обезьяне в лапы заряженное ружье, взводит курок, кладёт обезьяний палец на спусковой крючок, наводит дуло на мишень.
Обезьяна нажимает на крючок и попадает точно в цель. Эксперимент!
Вместо картонной мишени оказывается человек. Нападение! Убийство! Кто в нём виноват? Конечно, Человек, давший примату оружие, а не обезьяна, нажавшая на спусковой крючок.

Это упрощённая схема логики сторонников теории влияния ситуационных факторов на поведение человека, где обезьяна суть человек, а субъект, научивший нажимать на крючок и давший затем ружье, - Система, определяющая поведение индивида. Впору возмутиться, что человечество зря эволюционировало, раз ушло от своих предков так недалеко в свободе выбора.

Филип Зимбардо – автор СТЭ (Стэнфордского Тюремного Эксперимента). Психологи зачастую изучают СТЭ на первом курсе в рамках общей и социальной психологии, а остальные могли получить исчёрпывающую информацию по следу, который СТЭ оставил в массовой культуре – от череды фильмов до одноимённой музыкальной группы. В «Эффекте Люцифера» Зимбардо упорядочивает и структурирует разрозненную информацию, расписывает поэтапно весь эксперимент от задумки до реализации, а потом от ежедневных наблюдений до удручающих результатов, дополняет непубликовавшимися прежде уточнениями, стенограммами, собственными заключениями и т.п.

СТЭ имеет широкое влияние на социальные науки. Были попытки воспроизвести СТЭ командой исследователей в университете Нового Южного Уэльса; идентичный эксперимент проводили в стенах психиатрической больницы города Элгин (вместо студентов-надзирателей и студентов-заключённых были сотрудники больницы, выполнявшие роль «пациента», и сотрудники, выполнявшие свои обычные обязанности); BBC тоже потоптались по идее Зимбардо, на что Зимбардо в книге тактично промолчал, но посоветовал пройти на сайт эксперимента и там прочитать, почему авторы эксперимента BBC дурачки и редиски.

Более того, видео-материалы и презентации по СТЭ используются в приютах для женщин, переживших насилие в семье и не только (им демонстрируют, как «хорошие» люди в определённых условиях могут становиться садистами, и что вины жертвы нет в том, что добропорядочный муженёк оказался тираном и деспотом), а также в рамках программы SERE (Survival, Evasion, Resistance and Escape), где после Корейской войны по примеру СТЭ создавали условия лагеря противника и готовили военных к противостоянию потенциальному моральному и физическому насилию, если они попадут в плен к врагу. Зимбардо подчёркивает, что программу SERE в Форт-Брэгге недаром критикуют, ведь вектор подготовки к потенциальному допросу сместился на разработку методов этого самого допроса в отношении тех, кто попадёт в плен к американцам.

Несмотря на всю важность СТЭ как социального явления, меня в первую очередь интересовали размышления Зимбардо о пытках в печально известной тюрьме Абу-Грейб (картинки вставлять не стану, кому интересно и кто не завтракал – в гугле всё уже приготовлено), потому что поведение американских военных по отношению к заключённым в нулевые болезненно напоминает поведение студентов-охранников в Стэнфорде 1971-го года, только куда бесчеловечнее, но оно и понятно – они не студенты, Абу-Грейб не эксперимент, и ограничений на физическое воздействие у них не было. Выводы насчёт Абу-Грейба всё те же, что были заявлены о природе насилия в «хороших» людях с первых страниц книги – не столько личные предрасположенности определяют поведение, сколько совокупность ситуационных факторов. Изначально СТЭ был направлен на изучение изменений в поведении именно заключённых, а точнее: как растворяется их идентичность, как меняется сознание в условиях заключения, а охранники должны были лишь добавлять достоверности фиктивному заключению. В результате же куда страшнее оказалось изменение (и какое быстрое!) личностей охранников.

Все участники эксперимента проходили набор тестов от шкалы макиавеллизма до шкалы личных качеств перед участием. Все они – усреднённый образ образованного студента 1970-х с бакенбардами и лохматыми причёсками. За ними не числились какие-то патологии поведения, приводы в полицию или наблюдение у психиатров, все они были обычными людьми, не выказывающими отклонений. По меркам Зимбардо они – те самые хорошие люди, делающие плохие вещи под влиянием ситуации, которые они бы никогда не сделали, не будь они в этой самой ситуации. Словом, они считаются невиноватыми.

Невольно вспоминается Джон Дуглас, отмечающий в Погружении во мрак такую набирающую популярность в 90-е линию защиты, когда адвокат подсудимого заявляет родителям убитой жертвы: «А чего вы хотели от человека, выросшего в таком обществе?», и которая снимает снимает с преступника личную вину и перевешивает её на мамок, папок и социум. Через эту линию происходит смещение вины преступника на жертву, которая вынудила его сделать то, что он сделал (одна из излюбленных ситуационными педофилами модель мышления).

В «Эффекте Люцифера» Зимбардо напоминает, что у любого человека так или иначе развиты механизмы когнитивной защиты, и что это нормально – думать, что уж ты-то на месте участников СТЭ, на месте «профессора» в эксперименте Милгрэма, на месте СС-овца в концлагере или охранника в тюрьме Абу-Грейб защитил бы свою духовную программу, не стал бы жертвой Системы, и уж тем более не потерял бы лицо Человека. Как показывает «Эффект Люцифера» – шанс разбудить в себе «зло» есть у каждого, были бы плечи Системы пошире, чтобы на них побольше ответственности переложить. Книга ощутимо может подорвать уверенность в себе и ближнем своём.

От себя хочу сказать, что оба подхода – диспозиционный (вина на человеке и только на нём) и ситуационный (оставьте человека, всем ругать абстрактного дядьку в правительстве и вчерашнюю грозу!), - нельзя применять обособленно друг от друга как единственно-возможные. Зимбардо порой противоречит сам себе, раскидывая тезисы «за» и «против» в обе стороны.
Общие методы противостояния Системе, описанные Зимбардо, безнадёжно устарели, но на то людям и дано критическое мышление, чтобы отсекать лишнее, адаптировать полученные выводы под современные реалии и не давать вводить себя в заблуждение.

Мысленно с Зимбардо я спорил всю книгу, каждый остался при своём, но одно могу сказать точно – если я и даю ружьё, то незаряженное, и не бездумной обезьяне, а людям, которые вольны выбирать сами, и которые могут и должны нести ответственность за свои решения и действия, даже если их воспитали потомственные маргиналы.
Пиу-пиу!

текст буквами ещё раз

свернуть