Больше рецензий

Kassia

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

30 декабря 2017 г. 17:38

583

5

Очень интересная книга. Правда, жаль, что исследование останавливается на 13 в., т.е. не затрагивает Метохита, Плифона и др. И про 9-10 вв. слишком мало. Но в целом в качестве обзора темы очень хорошо.

«Бытие “греком” в Византии относилось или к религии (отрицательная характеристика), или к высокой культуре (положительное качество)». Православие – не ключевое для самоидентификации византийцев, т.к. другие православные народы, не принадлежащие к Романии, они считали варварами. Быть православным/христианином было недостаточно для того, чтобы стать ромеем. Концептуально Византия была близка к современному понятию национального государства. Слова Вальсамона, что все христиане суть ромеи это политическая риторика, действующая только на византинистов; сами византийцы в реальности так не считали.

Эллинизм с эпохи апологетов стал обозначать всех нехристиан, эллин = не христианин и не иудей. С т.з. апологетов светские обычаи греков тоже были заражены идолопоклонством. Однако грубость Библии напрягала эрудитов. Экстремизм Епифания Кипрского по отношению к эллинизму – неуверенность середняка в среде образованных епископов. После Юлиана Отступника христиане вынуждены были пересмотреть свое отношение к античности и настаивать, что эти тексты – просто поэзия и красноречие и не имеют отношения к почитанию языческих богов. Многие христиане хотели читать античных авторов, т.к. это побуждало их думать и воображать так, как не могла побудить Библия. В этом был вызов и соблазн эллинизма в Византии.

Григорий Богослов – пример колебания между аскетизмом и интеллектуальным аристократизмом – сочетать до конца их ему так и не удалось. В речах против Юлиана ГБ избегает его главного довода – что эллинское образование затрагивает убеждения по поводу добра и зала и веру в богов, а не просто является чтением текстов. Но нападки ГБ на философов, мифы, нравы эллинов и богов только усиливают довод Юлиана, что христиане должны держаться подальше от эллинской культуры. А по ГБ выходит, что эллинизм это не греческая культура, а просто знание греческого языка. ГБ обвиняет Юлиана, что тот лицемерно изменил значение слова «эллин», придав ему религиозный смысл вместо языкового, - но сам ГБ такой же лицемер, т.к. везде в своих сочинениях употребляет это слово для обозначения язычника, совершенно не интересуясь языковым значением. ГБ не имел адекватного философского решения затруднения со своим собственным эллинизмом – зачем нужно изучать эту культуру христианину, отвергающему ее ценности. Сила его реакции на Юлиана (истерической) проистекает из этой неуверенности. Но на практике ГБ прекрасно показал, как можно быть образованным и при этом православным. ГБ – христианский Цицерон, переведший новую религию на язык своего народа. Его богословские слова нельзя понять без эллинского образования, таким образом он сделал изучение античности обязательным для христиан. В этом ирония: его речи полны аллюзий на греческие мифы и обычаи, так что византийские читатели нуждались в комментариях – какой предлог изучать мифы и ритуалы древней Греции! ГБ стал примером поведения в отношении светской образованности, но теоретически так и не объяснил, чем эллинская литература полезна для христиан и как избежать ее соблазнов.

Василий Великий просто игнорировал Юлиана. Он понимал, что образованные христиане будут читать эллинов в любом случае, нравится ему это или нет, поэтому он дал им наставление, как именно их читать. До 4 в. христиане полемизировали с эллинизмом, а после стали использовать его в своей культуре. Имитация классиков стала повсеместной. Но все то, что христианская Византия унаследовала от античности, создало напряжение, а не решение проблемы.

Интеллектуалы 5 века: «Были ли это христиане, которые обращались к классической культуре, или теперь это риторы и преподаватели, которым лишь случилось быть христианами — возможно, только по воскресеньям?» К 5 в. люди стали интересоваться не церковными диспутами, а литературой разных жанров для своего досуга. Появилась светская христианская культура.

Эротические письма и эпиграммы в нач. 6 в. Люди не видели ничего зазорного в том, чтобы вчера описывать в стихах Св. Софию, а завтра – женскую грудь. Но неясно, насколько можно говорить о сплаве, т.к. христианство и античность шли бок о бок и не интегрировались на глубинном уровне. Употребление античных и христианских тем зависело от жанра сочинения – где больше одного, где другого; зависело также и от адресатов и слушателей.

Лев Философ в 9 в. обелил термин «эллин» и стал мостом к последующим векам. Однако эллинизм в Византии не всегда был философией и не был той же философией, что язычество, даже когда разрывал с христианскими доктринами. «Древний эллинизм никогда не выстраивали заново, но раскопки были методичными, а реставрации — прекрасными и зачастую оригинальными».

Центральная идея Михаила Пселла – что мы одновременно животны и божественны и не должны отрицать ни одну из составляющих нашей природы. Пселл говорил, что возродил и обновил философию один, собственными усилиями – революционное заявление для византийской консервативной ментальности. Пселл хотел возродить рациональное научное понимание мира и сделать для неоплатонизма и Прокла то же самое, что сделает Фома Аквинский для Аристотеля. Он говорил своим ленивым ученикам: «Не думайте, что сказанное Моисеем было последним словом истины». Пселл полагал, что греческая философия поможет понять Библию и отцов. Для Пселла греческие мифы возможно было понимать так же символически, как Писание; христиански тексты так же темны, как был Гомер для неоплатоников. Пселл смешивает христианство и греч. философию, упраздняя их автономию и указывая, что невозможно излагать христианское учение без привлечения Прокла. Пселл рассматривал природу как посредницу между физическим миром и Богом: чтобы понять частные аспекты мироустройства, надо изучать их физические причины. Он хотел вытолкать Бога из мира, который живет независимо от Него по научным законам, открытым греками, - за это Пселла подозревали в нечестии. Пселл разоблачал чудеса и др. суеверия. В риторических сочинениях он говорил о чудесах, но из его же Хронографии видно, что такая риторика – в т.ч. его собственная – лжива. Возможно, Пселл никогда не чувствовал себя в безопасности со своим эллинизмом и не имел никого, кому бы открыть до конца свои мысли. Пселл играет словами, маскируя глубину противоречий собственной позиции с взглядами отцов, и хвалится тем, что улизнул от церкви. Пселл хотел возвратить тело и его жизнь на законное место, в пику христианскому аскетизму. Он воспротивился пониманию философии как монашеской жизни. Философски Пселл был более продвинут, чем его преемники в 12 в. Он очень продвинул психологию, реабилитировал чувственность. У Пселла была коллекция греческих статуэток.

Гуманизм это не просто интерес к классическому наследию греков – интересующихся им было много. «Гуманизм включает в себя интерес к разнообразным проявлениям человеческой жизни, который выходит за рамки норм, навязываемых традиционными или официальными верованиями. Он также стремится найти образцы для человеческого поведения в области жизненного опыта». «Гуманисты … очарованы двусмысленностью человеческого опыта и готовы допустить неопределенность». «Гуманизм вплотную приближается к классической традиции, отыскивая там образцы красоты и добродетели, свободные от жестких доктрин более поздних веков».

Преследования при Комнинах за использование доводов разума и философии в рассуждении о догматах (случай Евстафия Никейского и др.) привели к тому, что высшее образование перешло под контроль государства и церкви, было приведено в соответствие с реакционными церковными стандартами и использовало философию по Аристотелю, как явствует из речи ипата философов Михаила Анхиала, будущего патриарха. Но интеллектуалы не особенно внимали этим запретам. Феодор Продром защищал Платона. Николай Мефонский ругал Прокла и неоплатоников. Философский платонизм при Алексее Комнине ушел в подполье, но АК не удалось всем навязать свое благочестие, и его преемники обратились к противоположному.

Мнение, что византийцы учились в основном по антологиям и флорилегиям, - предрассудок; для этого утверждения недостаточно данных. Рукописи античных авторов обычно содержат полные тексты. Наша традиция классического образования восходит к византийцам.

Византийский классицизм был театральным, рассчитанным на исполнение вслух и узнавание аллюзий и двойных смыслов, это была интеллектуальная игра. Византийцы писали на искусственном, неразговорном языке. Не факт, что все в «театрах»-салонах понимали всё, что читалось. Они ценили звучание речи. Византийцы никогда не порывали с классической литературной традицией и при благоприятных обстоятельствах возрождали и имитировали ее, однако это была творческая имитация.

При Комниных греческие мифы использовали как символы. Византийцы нуждались в языке для описания военных подвигов и физической красоты, который не найти в христианских текстах. Это было безопасно, т.к. все понимали, что это риторика. Сатирические сочинения Продрома редко выдают, что они написаны в христианском обществе и о христианах.

В 12 в. актеры разыгрывали сатиры о монахах и попах. Произошел моральный и психологический сдвиг – официальное приятие смеха, который в христианстве не одобряется. Монашество и фундаментализм к 12 в. утратили доверие интеллектуальных кругов. В это же время наблюдается закат агиографии. Изменилось не поведение монахов, а моральный стандарт, по которому их оценивали.

Употребление аттического языка в литературе как бы переносило автора и читателей в другой мир («давным давно…»), где можно было себе позволять любые языческие аллюзии и образы. Имитация античных авторов была основной при обучении. Романы вроде повести Макремволита — совершенно языческие. Историки ищут там христианские аллегории, но мы не должны торопиться с выводами. Жизнь героев романов по реалиям не похожа на жизнь византийцев. Сатирический роман Продрома «Роданф и Досикла» высмеивает веру в помощь богов; всем заправляет Тиха; героиня исцеляется не по молитве к богам, а травами. Аллюзия на евхаристию в романе: герой говорит, что человеческую плоть и кровь не едят – это м.б. отражением тогдашних споров о реальности или символичности Даров. У Продрома нет ответа на затронутые вопросы, над платонизмом он тоже иронизирует.

Когда образованные византийцы хотели мира, где смеются, пьют и телесно наслаждаются, восхищаются физической красотой и танцуют, они обращались к грекам.

Эллинистическая сатира в Византии – способ выпускать пар, посмеявшись над церковью и имперской властью. Но иногда сатира заходила слишком далеко. Константин Акрополит критиковал «Тимарион» за пропаганду "языческих нелепостей" и даже признавался, что хотел сжечь книгу, но его удержал друг.

Идеи "Тимариона":
- древние эллины превосходят христиан в философии, риторике, медицине и правосудии;
- в отличие от христиан, они веротерпимы;
- в то же время эллинские философы более идейно строги: чтобы стать эллинским философом, надо отказаться от христианства, как поступил Пселл (которого философы в Аиде принимают с распростертыми объятиями, тогда как Иоанна Итала изгоняют по причине его христианства) и, возможно, сам автор "Тимариона".

В 12 в. античность как целое стало считаться у византийских интеллектуалов вершиной естественного человеческого развития – как это будет считаться в Европе через 300 лет. Это было совершенство в этической сфере, независимое от религии. Эллинизм стал противопоставляться варварству, и т.обр. был сломан предшествующий код «эллинизм=язычество». Древние греки из нечестивых язычников превратились в образец естественной добродетели и культурного совершенства. Как только византийцы перестали бояться язычества др. греков и начали смотреть на них как на этический образец, независимый от христианства, негативная оппозиция «эллин—христианин» заменилась позитивной «эллин—варвар».

Эллинизм считался достоянием константинопольских «театров»-салонов. Когда ученые вынуждены были покидать столицу, они были в ужасе, что превратятся в «варваров», т.к. им не с кем будет говорить на аттическом диалекте (даже в Афинах) — жизнь вне Города воспринималась как «изгнание» на чужбину.

Иоанн Цец оставил едкие комментарии обо всем, что почитали в его время, от Фукидида до монашества. Знание Цецем античной литературы и истории превосходит знание многих современных классицистов. Цец цитировал все по памяти, поскольку из-за бедности не имел книг. Цец выражал желание перебить порочных священников. В письме к знакомому дьякону, у которого умерла мать, он писал в утешение: ты, конечно, не веришь взглядам Гомера и Эсхила на посмертие, поскольку тебе известно наше учение об этом, но я лучше не буду приводить тебе наши примеры, а приведу высказывания "внешних", поскольку они более убедительны, когда совпадают с нашим учением, - и дальше изложил взгляды Сократа на смерть.

Михаил Хониат в письме 50 называет древних эллинов «благословенными», т.к. они без истинной религии жили добродетельно и заботились о ближних, а нынешние христиане стремятся сидеть в безопасности за стенами Константинополя и им нет дела до тех, кто погибает и бедствует вовне. В 12 в. византийцы не усердствовали в посещении богослужений – храмы пустовали. Хониат стал «варваром» в Афинах, т.к. не мог там общаться на привычном ему интеллектуальном уровне.

Крестоносцы тревожили византийцев больше турок, поскольку это был идеологический вызов: христианство в сочетании с претензией на ромейство. Латиняне называли византийцев «греками», т.к. не хотели называть их римлянами. Византийцы же в пику латинянам стали называть себя эллинами (а не греками). После 1204 г. ненависть к латинянам в народе была сильнее, чем у интеллигенции, т.к. народ не думал об оттенках и частностях. После латинского завоевания у византийцев произошел кризис самоидентификации. Иоанн Месарит назвал латинян римлянами, а ромеев – византийцами в речи в 1204 г. Византийцы не определяли себя перед латинянами в чисто религиозных терминах, т.е. как православных. Никто не верил, что после решения догматических вопросов греки и латиняне могут объединиться, т.к. накопилось слишком много культурных и пр. различий. В 13 в. византийцы использовали эллинизм, чтобы объяснить, какого рода римлянами они были, в противоположность врагам, которые также называли себя римлянами. Ромеи рассматривали себя как нацию, объединенную государством, языком, обычаями и законами, а не верой, т.к. другие христиане, в т.ч. православные, ромеями не считались.

После потери Города произошел культурный коллапс. «Эллин» начали употреблять для обозначение грекоговорящего. Никифор Влеммид ездил по всей Греции и собирал книги, т.к. столичные библиотеки были потеряны для интеллектуалов. Поворотный пункт византийской истории: теперь Эллада это вся земля, где живут греки, а не только провинция Эллада. Император Феодор Ласкарис называл византийцев «эллинами». Он писал, что предпочитает аттический диалект языку Библии. Он хвалился мудростью, унаследованной от древних греков, и говорил, что латинянам нечего дать византийцам. ФЛ считал, что греки превосходят все народы своим языком, философией, богословием и климатом и географическим положением. Однако Ласкарис не считал себя менее ромеем, чем его предшественники. Он восхищался развалинами Пергама и сетовал, что современники не способны создавать подобные здания и понимать греческое искусство, смысл барельефов и пр. Феодор Ласкарис и Михаил Хониат колебались между восхищением античностью и официальной позицией, что христиане во всем превосходят древних. У Ласкариса ощущается греческий национализм, и только религия отделяет его от древних греков, но об этом ФЛ предпочитает молчать.

В Византии смешались три традиции: римская res publica, иудеохристианский монотеизм и греческая образованность. Эллинизм обладал высокой приспособляемостью. Византийскую культуру и жизнь в науке слишком долго характеризовали словами «статичность» и «упадок». Но последние исследования показывают, что ее характеристики – «изменение» и «оригинальность». Византийцы творчески интерпретировали и усваивали античную культуру, они не были тупыми имитаторами. Под влиянием эллинизма интеллектуалы порой ставили под вопрос христианские ценности. Византия не была закрытой культурной системой. В критические времена византийцы не всегда поворачивались к вере и обскурантизму, они искали ответов у эллинов, т.к. отцы церкви их не удовлетворяли. Отождествление эллинизма с язычеством никогда не принималось большинством интеллектуалов.