4

Чем хороши такие тексты, так это тем, что в их мягкую, предельно растяжимую ассоциативную форму можно поместить любое ментальное содержание – вот просто любое, какое приходит в голову здесь-и-сейчас, а потом – какое-нибудь другое, которое принесет сумасшедший ветер там-и-тогда, а потом снова… и так до бесконечности. Интерпретация – королева постмодернистского чтения! Читатель как соавтор и внутренний (= заслуженный) собеседник! Чтение как сотворчество! Надо просто задавать тексту рождающиеся вопросы, и собственные ассоциации, как голуби к кормящей руке, радостно слетаются на зов. Иримиаш – почему его так зовут, это что-то значит? Стартовые аллюзии на «В ожидании Годо» случайны или намеренны? То, что Иримиаш появляется у замка, когда все устали ждать и разуверились в позитивном исходе, - специально задуманный облом для читателя, кажущегося себе самым умным (чтобы не расслаблялся), или просто креатив попер? Пауки – почему они со страшной скоростью оплетают всё, что находится в трактире, даже людей? Есть какая-то связь с излюбленной постмодернистской метафорой плетения? Или это аллюзии на смерть и тлен? Почему все время идет дождь, а герои падают в грязь, увязают в ней, ходят в грязной одежде? Эта близость к земле подчеркивается автором специально? Почему везде нищета и разруха, с которой никто не пытается бороться, а наоборот, культивирует ее вокруг и внутри себя? Почему герои раз за разом с неизменным энтузиазмом складывают все яйца в одну корзину? По ком звонит колокол, который слышат некоторые жители? Вопросы рождаются по модели цепной реакции, только успевай придумывать ответы (потому что в тексте их найти невозможно, как чёрную кошку… ну, вы знаете).

В принципе, я ожидала и хотела чего-то кафкианского, пусть даже на новый лад и с венгерским колоритом. Я нахожу, что время от времени надо читать подобные тексты, чтобы дать волю воображению и выходу наружу странным мыслям, рождающимся в снах, в полуночных разговорах, в болезненном бреду - затеять с самой собой игру в NeverLand. Такие тексты – как игры для взрослых, разве что выиграть, как правило, в них невозможно, только ещё больше запутаешься, где эта реальность, а где не эта, где она внешняя, а где внутренняя. Но здесь, в общем, не так уж и много завораживающего кафкианского абсурда, его обморочной оторопи и интеллектуального коллапса, разве что похожа атмосфера упадка и депрессии, наполненная ирреальными ожиданиями и маниакально-депрессивными поступками героев (одна сцена с убийством кота и последующим самоубийством ребенка, решившего самовольно отправиться в гости к Богу, чего стоит! а дикие танцы под пьяный аккордеон в трактире? а разгром в собственных домах перед отъездом в «светлое будущее»?). Да и сюжет довольно прост. Фактически, в постмодернистской стилистике здесь рассказывается об умирающем поселке, где немногие оставшиеся жители (микросоциум, так похожий на макросоциум) живут в ожидании чудесного спасения, воплощенного в возвращении Иримиаша, в желании, чтобы всё стало, как было, вернулось на круги своя. И он, действительно, в конце разруливает ситуацию в этой «деревне дураков», развозя их по новым местам жительства и трудоустройства, но смысл этого разруливания от жителей в очередной раз ускользает. Остается только порадоваться за Футаки, пытающегося разорвать эту инфантильную зависимость – не просто «поправить замок», а «распахнуть дверь» и принять свою реальность как данность.

Автор ловко закольцовывает сюжет, цепляя реальность полужизни героев за реальность текста, сочиняемого полупьяным доктором, внезапно решившим, что одними словами он может конструировать и провидеть любую действительность. Литературный Уроборос кусает свой хвост, а читатель… оказывается то ли внутри, то ли вне этого змеиного герменевтического круга. Кто знает?