5

Когда мне было 8 лет, у меня ещё не было привычки читать в туалете. Но там, где мы жили, за одну из труб отопления была заткнута книжка, точнее огрызок её. Страниц 50, без начала и без конца; без корешка, имени автора и выходных данных.
Большой дом - гостиница, переделанная в общагу - ночь, туалет, до которого идти с противоположного конца дома, свет, который включается там только вместе с коридорным. Чтобы не будить никого, идешь туда ночью со свечкой.
Вокруг всякие насекомые, кошки, сова пролетит за окном, ветер дует, собака залает.
А за трубой заткнута книжка - как что-то родное, как якорь в таком враждебном и страшном мире.
Я всегда подсознательно знала, что эта за книжка, только не хотела это признавать, откладывала знакомство с ней - и правильно делала. Потому что я помню: в ней было написано такое, что никто никогда не захочет знать. Написано просто, без позерства, с улыбкой. Написано человеком, который очень похож на тебя, которого ты можешь понять с полуслова.
Евгения Гинзбург. Крутой маршрут.
То, что я читала отрывки из этой книги в возрасте 8 лет, многое объясняет в моих литературных пристрастиях, конечно. И даже в моих научных интересах.
Наши самые известные авторы лагерной прозы - Шаламов и Солженицын - они все-таки, истерички. Они несут себя, несут свой крест и своё знамя; они мужчины. Они хотят донести, рассказать, объяснить, поднять на шит. Они никогда не говорят с тобой о тебе самом - вэтом смысле они не настоящие писатели. Они говорят только о себе.
А Женя, милая Женечка Гинзбург, просто рассказывает. Как твоя подруга рассказывает тебе за кофе ерунду из своей жизни, так она рассказывает самые страшные вещи, не дрогнув, не срываясь на крик. Она даже почти болтает - с ума сойти можно - болтать! Она такая близкая, такая понятная, у неё нет знамени. Просто она хорошая. Просто всё плохо. Ничего, кроме истории, рассказанной наблюдательным человеком.
Это почти сводит с ума.
Если автор рассказывает вам ужасы на ушко, очень хочется обнять его и долго-долго гладить по голове.
Мне кажется, одна книжка матери перевешивает на весах истории все книги её сына.