3.5 THE VEGETARIAN.

“I have dreams too, you know. Dreams…and I could let myself dissolve into them, let them take me over…but surely the dream isn’t all there is? We have to wake up at some point, don’t we? Because…because then…”

Мне тоже снятся сны, знаешь. И я могла бы позволить им забрать меня с собой, могла бы раствориться в них. Но сны - это еще не все, понимаешь? В какой-то момент мы должны проснуться. Потому что... потому что потом...

Я не ем того, что было живым, прежде чем попасть на тарелку. Не из идейных соображений, не по врачебным показаниям, не потому, что видела "особые" сны. Предпочитаю не оповещать об этом окружающих за исключением таких случаев, как этот, когда тема напрямую соотносится с вопросом. Готовить мясо для близких тоже почти перестала. Постепенно: с мужем и детьми мы в разных городах, а когда встречаемся, им вкусно из моих рук и то, что без мяса. В гостях накидываю на тарелку гарниры, если кто-то оращает внимание и время застолья совпадает с православным постом - говорю, что пощусь. Если не совпадает, просто отвечаю, что не ем.
Это не в порядке саморекламы, а для того, чтобы объяснить ряд особенностей жизни человека, который отказался от убоины. Тебя не понимают. Твое поведение считают блажью, интересничаньем, способом привлечь внимание к своей тонкой душевной организации. Интересуются, откуда собираешься брать белки. В общем - ставишь себя в конфронтацию с окружающими. Если тебе не блазит нарисованная на груди мишень, делай по возможности незаметно. Оставь это личным делом вас двоих: тебя и твоей кармы.

Героиня "Вегетарианки" начинает с того, что выметает из рефрежираторов мясных продуктов на двести тыщ корейских вон (порядка двенадцати тысяч рублей) в мусорные мешки, настолько увлекшись занятием. что забывает разбудить на работу мужа. Ей приснился сон. Неприятный, оставивший привкус крови во рту. И она думает, что такая жизнь невыносима, нужно что-то менять, и решает отказаться от мяса. Там еще детские травмирующие воспоминания о большом белом псе, который что-то не то сделал и властный отец в качестве наказания заставил его бежать за мотоциклом, загоняв до смерти. У собаки тоже кровь хлынула изо рта. В общем, я скорее сочувствую Ён-Гей, не одобряя ее радикальности в решении проблем (правая нога хрусть - и пополам, левая - хрусть и пополам).

А потом мерзкая сцена семейного обеда, когда отец силой пытается впихнуть в рот кусок мяса. а брат держит за руки, и, вырвавшись, девушка полоснет себя фруктовым ножом по запястью, да так, что кровь брызнет на рубаху шурина. Ее муж даст тому денег на новую, не подозревая (как никто не подозревает), что тот давно и безнадежно влюблен в его прибабахнутую вегетарианку и сделает окровавленную рубаху фетишем. И будет думать о свояченице все время ее пребывания в дурке после попытки суицида. А после, когда уже почти излечившаяся, Ен-Гей разденется в больничном дворике почти догола на глазах у всех и муж разведется с ней, этот парень предоставит ей убежище в их с ее сестрой доме.

И станет переживать недоступность желанного существа, которое находится так близко, знакомую всякому, кто помнит Гумберта. А после задумает инсталляцию (он художник, знаете ли: режиссер, мультипликатор, специалист по компьютерной графике - творит современное искусство на стыке многих направлений). Так вот, родимое пятно девушки, ее монгольская марка, станет для него манком, которому невозможно сопротивляться; в какой-то момент мужчина предложит ей сделать боди-арт и сняться в его фильме. А она не откажется.

И фильм превратится в софтпорно - очень эстетичное, самому себе он кажется чуть ли не Миядзаки. А потом будет момент одновременно трагичный и - я хохотала. Не знаю, почему. Читала по-английски, в русском варианте, возможно остается лишь горькая ирония или сарказм, но в английском (который тоже неродной для романа) было гомерически смешно: Когда я увидела ее в обнимку с мужиком, оба разрисованы цветочками, поначалу решила, что она нашла себе такого же ненормального...

Знаете, на протяжении второй части я то и дело думала: А как жена? Что она - владелица небольшого парфюмерного магазинчика? Что чувствует, что думает, как переживает происходящее. Третья часть будет о ней, старшей сестре Ин-Гие: почтительной дочерb, верной жене, заботливой матери, нежной сестре, ответственном предпринимателе. И она по-настоящему прекрасна. Хотя не чужда семейной радикальности в поступках. Однако мир держится на ее хрупких плечах.

Эта книга о допустимой мере самоидентификации для человека, живущего в обществе; об эскапизме; об ответственности. Об умении оставаться человеком, не превращаясь в растение.