5 Эра милосердия не наступит никогда, а вот место встречи все еще здесь.

Я очень люблю советские детективы. Я не могу понять, что в них такое есть неуловимо правильное, такое незаметное, что заставляет верить в сыщика, верить в его стремление к справедливости. Есть книги про супергероев, но никто никогда не задумывался, что герои живут среди нас, обычные люди – врачи, пожарные, милиционеры. Они тоже люди и тоже разные, но в общей массе на их плечах больше героического, мини подвиг каждый день.
«Эра милосердия» или просто «Место встречи изменить нельзя» это шикарная книга. Для меня она оказалась заведомо и предполагаемо одной из лучших за мой читательский опыт. Квинтэссенция справедливости.

Герои. Пусть многие не читали, но большинство все-таки не прошли мимо фильма. Классика. Но парадоксально книга и фильм по-разному отразило героев. Кардинально. Глеб Жеглов в книге ярый коммунист, видящий в своем жизненном стремлении истребить как можно больше преступников. Вся человеческая сущность Жеглова заострена на искоренении любых человеческих слабостей. Шарапов же совсем иначе смотрит на людей, несмотря на мнение своего товарища. Вот парадокс, Шарапов, который воевал и прошел самые страшные бои, ходил в разведку и выживал по законам военного времени, где нет серого, нет людей, есть враг – он плохой, есть свои – они хорошие, должен был принять жизненную позицию Жеглова. Нет, не убила эта мясорубка в Шарапове человека. И, как факт, в книге помимо самой банды и преступников и Жеглов становиться больше отрицательным персонажем, на фоне такого правильного Шарапова. Но позвольте, мой папа всю жизнь проработал в МУРе, и из всех героев ему импонировал Жеглов, он его хорошо понимал. Вот так. Нельзя как на войне, взять и наказать, тут жизнь и уголовный кодекс – надо сначала доказать. Да и потом, сколько ребят-оперативников гибнет, сколько они сталкиваются с явной недоказуемой несправедливостью и человеческой жестокостью, статистикой преступлений, которая никогда не становится лучше. Так что и для меня Жеглов не отрицательный персонаж, а просто герой своего времени, своей среды и своего мировоззрения.

На войне все было просто – враг был там, за линией фронта! А здесь, на этой проклятой работе, я начинаю никому не верить…

Время. Нам трудно понять это время. Многие из нас помнят еще 90-ые, там тоже было очень трудно, но тут послевоенные годы. Люди пережили ад, вся промышленность работала на производство оружия и оснащение фронта. Надо как-то перестраиваться, налаживать быт, настраиваться на будущее. После всего, что пережило это поколение, любое будущее без ежедневных похоронок и бомбежек – уже счастье. Люди радовались куску черного хлеба с сахаром и обычному чаю, простой картошке и соевым конфетам. Нам трудно понять какая трагедия, когда соседка Шарапова и Жеглова потеряла карточки на продукты. Это было равноценно смерти от голода. Именно это изобилие у банды и глаза женщины, которой нечем кормить своих детей обостряет у Шарапова и Жеглова чувство справедливости. Моя бабушка рассказывала про это время. Одно из страшнейших времен, бедное послевоенное, когда если у тебя случайно вещь была лучше, чем у других, то могли и избить на улице или резали пальто прямо в школе. Не потому что были хулиганами, а от обостренной несправедливости. От страха и злости. Когда люди вроде выжили, победили врага, а лучше жить почему-то не стали.

Сюжет. Про сюжет писать бессмысленно. Все мы его знаем. Все крылатые фразы Жеглова и живые образы карманников и воров. Этим образам конечно повезло с воплощением, каждого преступника сыграли замечательные артисты, точно и филигранно. А в этой книге сюжет не главное, главное люди и атмосфера времени. Но очень жаль, что смотря на этих людей из будущего, просто приходится с сожалением признаться – эра милосердия не наступила. Но вы заблуждайтесь, ваша вера в будущее делает вас счастливее.

Полыхая весь от ярости, думал я про себя: пускай он, гадина, скажет им, что не служил я в автобате шофером, а вместе с ним плавал через Вислу за «языками», пусть он им, паскуда, скажет, что я сорок два раза ходил за линию фронта и не две у меня отобранные медали, а семь – за Москву, за Сталинград, «За отвагу», «За боевые заслуги», за Варшаву, за Берлин, за Победу! Скажи им, уголовная рожа, про две мои Звездочки, по «Отечественную войну», про мое «Красное Знамя», поведай им,…, про пять моих ран и расскажи заодно про надпись мою на рейхстаге! И про моих товарищей, которые не дошли до рейхстага, и про живых моих друзей, которых ты не видел, но которые и после меня придут сюда и с корнем вырвут, испепелят ваше крысиное гнездовье…

И да, это наша история. Никто ее у нас не отберет. Никогда.