5

Неужели до осени
Был за ним уже Дон
И хотя бы колесами
К Волге вырвался он?

А.Т. Твардовский, 1946

Злой, страшный роман Симонова. Формально второй в трилогии (или третий в тетралогии, если считать с халхингольского «Товарищи по оружию»), но сильно отличающийся по духу от первого и заглавного.

Первый раз я читал его в школе, помню, что проглотил его тогда очень быстро, впечатлившись силой авторского слова. Я и теперь прочитал его быстро, сожалея, что он уже заканчивается, вспомнил все те места, что остановили и поразили меня лет 17-18 назад. Но чего я точно не помнил, так это той мрачной кровавости, что окружает героев, которых Симонов совсем не щадит. Вся первая часть романа – мрачные похороны жены Серпилина в Москве, тяжелая, давящая атмосфера горя уже главного героя романа, окончательно сдвинувшего Синцова на задний план. Похороны на фоне других постоянных смертей. О ком-то мы узнаем по письму, о ком-то из первых рук, того осколком убило, этот от пули. Руки, ноги, сонные артерии, болезни – все это рядом, здесь и сейчас и косит людей в трудный второй год войны. Жутковатое чувство, знакомое по Хемингуэю – знаешь, что, скорее всего, никто не уцелеет, и желаешь героям прожить хотя бы еще пару страниц до того, как очередной осколок прервет их жизнь. Страшно.

Симонов умело чередует планы, показывая читателю войну и на переднем крае, и военную жизнь Москвы, отдельно Кремля и работу эвакуированного завода в Ташкенте. Подвиг, каждодневный подвиг людей под пером мастера играет новыми красками, сумевшего передать сложности через бытовые детали жизни рабочих в узбекских домах, через картины литейного цеха и через работу парторга завода Малинина, знакомого нам по первому тому.

В целом после такой книги, грустной и порою мрачной, несмотря на великую победу в Сталинградской битве, задумываешься о том, что же люди так отчаянно защищали (и на сколько обесценилась и жертва и победа после того, как то, что они защищали, мы утратили). Та война определила современное мироустройство, несмотря на некоторые модификации и изменения. Поэтому до следующего глобального конфликта, каким бы он ни был, та война не будет прошлым, а останется фактором современной политики, предметом коллективных усилий различных пропагандистов, желающих современный миропорядок изменить/сохранить. И эта книга Симонова хороший отрезвляющий душ, позволяющий хоть на момент посмотреть на ту войну не через призму современности, значения того или иного эпизода сейчас, а просто как на часть жизни тех людей, для которых были привычны водка «тархун», финская кожаная шапка, сахар в наволочках (это и я по своему детству помню) и многие другие простые, незначимые вещи, из которых и состоит жизнь.

Впечатлило меня и то, как отрицательно относился Симонов к органам и как свободно писал об этом в 1964 (и как это продолжали спокойно издавать и дальше). Здесь не только много и остро пишет он о политических репрессиях конца 30-х, здесь и бытовое негативное отношение к особистам на фронте, отдельный отрицательный персонаж - полковой комиссар, трусливый и копающий под положительных героев. И много других намеков и личных разочарований автора. Если бы не год написания, можно было бы подумать, что перед нами плод современной антисоветской телепропаганды. Но, конечно, есть принципиальное отличие – для Симонова это была критика изнутри, критика, которая была призвана сделать Советскую власть лучше, не бояться сложных тем и почти открыто о них говорить, некое самоочищение и попытка свалить все на Сталина (коей не было в первой части книги). Нельзя сказать, что это выглядит теперь полностью последовательным и логичным, но добавляет роману прелести как документу эпохи.

Дочитав книгу, я долго думал – как рассказать детям, когда они подрастут, о той войне, как пройти по лезвию бритвы, не склониться ни в шапкозакидательство, ни в пережевывание трагедии? Где оно, здоровое отношение к делу?