2 Леопардовые лосины

Новый ритм поэзии, похожий на лубочные присловья, где от прежних ориентиров сохранилась только шаткая рифма, мне, несомненно, импонирует. Тот редкий случай, когда в стихах одно слово притянуто к другому почти без насилия. Не очень графоманская поэзия. Но на этом все, за что я люблю Полозкову, заканчивается.

За что я ее не люблю?

Чувства, о которых пишет Полозкова, и образы, которые в ее стихах эти чувства испытывают, видятся мне призраками глубокого (ок, не такого уж глубокого) прошлого. Примерно из 90-х. Ветхий мир. Грубая приторная женственность. Стареющая девочка с хирургически улучшенными губами, одетая в леопардовые лосины, курит в углу бара и смотрит на окружающих со смесью презрения и желания. Мир, который все ее состоит из мужчин и женщин, мир, в котором нет ни интерсесуальности, ни асексуальности. Где даже просто чего-либо, кроме секса - нет, ни политики, ни даже котиков. Улучшенная версия Стаса Михайлова. Стас Михайлов для духовнобогатых.

Мы все влюбляемся время от времени. В эти моменты Полозкова могла бы стать актуальна, и для многих становится, откуда и произрастает ее популярность, но лично мне в такие моменты не хотелось бы чувствовать себя ее персонажем. Оказаться в системе координат Полозковой - все равно, что, решившись на убийство, долго обдумывать, что и как, но в итоге обнаружить себя в петербургском дворе с топором. Недопустимая пошлость.