5 Огни California State Route 120.

Все чаще я прихожу к пониманию, что очень спешу с книгами. В ранней юности мне хотелось читать большие умные взрослые книги, я их читала и казалась себе тоже большой и умной, а через неделю сюжет, если он вообще был в этих больших и умных книгах, выветривался, и сейчас я понимаю, что уже читала эти книги когда-то, когда читаю их вновь и в голове так или иначе вспыхивают воспоминания и назойливое ощущение, что я знаю, что будет дальше. Потом я чуть повзрослела - всего чуть-чуть - и решила, что теперь уж я правда достаточно взрослая, чтобы читать по - настоящему взрослые книги и - то, чего не делала юной - могу их судить, лепя на них ярлыки от гениальности до ущербности направо и налево, руководствуясь своими еще по сути детскими мозгами. И сейчас, когда я уже - к сожалению - и правда так или иначе считаюсь взрослым человеком, увы, я понимаю, насколько ущербными были не книги, а моя святая уверенность в том, что мнение мое единственное правильное.
Так вот с Троппером я встретилась впервые, когда мне было около восемнадцати, как раз тогда, кажется, он шумел вовсю, а мое помешательство на еврейской литературе достигло апогея, и на тот момент в принципе я была уверена изначально, что книга не подведет. Но после страниц тридцати - сорока я отбросила ее в сторону, расстроенная и потерянная, зло обещав никогда к ней не возвращаться. Грязная, пошлая, бесполезная, глупая, животная книжонка. Время как раз было такое, когда я "переоценивала" свое книжное прошлое, почти рыдая, пряча подальше от глаз метры самого дна контркультурной литературы, которой зачитывалась огромными глотками тогда, жалея, что потратила на такую грязь так много часов зря. И тут вдруг снова! Не знаю, чего я ждала? Еврейских тургеневских барышень? Философии? Решения Главных Вопросов? Чего угодно, но уж явно не того. И вот спустя пять лет мы встретились снова. Я откладывала Троппера дальше некуда, но карта легла так, что эта книга выпала мне в новогоднем флешмобе, а тут уж хочешь - не хочешь...

Четверо родных братьев и сестер должны приехать в родительский дом с разных концов Америки к матери, чтобы отсидеть семидневный траур - Шиву, еврейский обряд, после смерти их отца. И пока это происходит, вскрывается гнойник за гнойником...
Впрочем, для Джадда Фостера это второй удар, потому что незадолго до этого разваливается его брак, кажущийся вечным, в момент, когда он застает босса в постели с Джен Фостер, своей женой. И из маленькой съемной комнаты в подвале у китайской семьи, на которую он вынужден был променять их с женой небольшой домик в колониальном стиле, он едет в Элмсбрук, штат Нью-Йорк, к своей семье, которую был бы рад не видеть еще столько же.

Надо быть большим мастером на мой взгляд, чтобы сделать все таким - без исключения ни в одной строчке - забавным. Забавно-грустным, забавно-трагичным, забавно-грязным, забавно - нетолерантным, забавно -сильным, забавно - настоящим. Каким угодно - только добавьте перед этим "забавно". А еще создать историю, где совершенно явственно выделяется герой и антагонист, только ни один из них не плох. И антагонист тоже иногда вызывает симпатию. И злость. Как и главный герой. Как и все. Но каждый из них - кто-то больше, кто-то меньше - симпатичен и близок. А к концу книги близок так, что очень жаль расставаться.
Джадд Фостер мог бы быть антагонистом. Вступивший, точнее вбежавший после толчка в спину своей женой в кризис среднего возраста Джадд смотрит в зеркало и видит там обычного тридцатипятилетнего мужчину с не то что юным телом и не то что юным разумом. Недавно он кинул торт в своего начальника, обнаружив его в собственной постели в день рождения собственной жены, с шумом уволился с неплохой работы, и теперь он остается один на один с судебными издержками развода, алиментами, съемным подвалом и снятыми впопыхах шестнадцатью тысячами долларов с общего семейного счета. Перспектив нет. Он едет в Элмсбрук, а там - отец, которого больше нет, мать, Хиллари, с силиконовой грудью и психологическими книгами по воспитанию детей, автором которых она сама и является, сестра Венди и ее муж с тремя детьми, Пол и его жена вместе со старыми незажившими обидами юности, и даже Филипп - вечно пьяный и вечно молодой, умудрившийся опоздать на похороны. И все это в одиночку - семь дней.
Конечно, в центре стоит Джадд, а все остальные раскрываются через нити, ведущие к нему, и через язвительные перепалки, а иногда и не только словесные, после вскрытия всевозможных гнойников - как в целом часто встречается в книгах об американской мечте, где под блестящим глянцевым фантиком заплесневевший шоколад - оказывается, что все совсем не просто и просто одновременно. Гнойник вскрывается, но потом рана затягивается, иногда остаются шрамы, а иногда все проходит бесследно, а в старой шоколадной конфете, которую давно никто не разворачивал, под заплесневелым шоколадом оказывается нетронутая начинка. Так вот затянувшиеся раны и начинки в конфетах - это семья Фостер. Семь деней оказалось недостаточно, чтобы после стольких лет молчания и звонков только по праздникам вновь стать семьей, хотеть увидеться еще раз и еще, но достаточно, чтобы стать добрее.
Достаточно, чтобы вспомнить, что старший брат, с которым лаешься сейчас, когда-то ценой своей карьеры спас твое чувство собственного достоинства, и что, наверное, не стоит думать, что он злится из-за того, что ему пришлось тебя защищать, а достаточно просто поговорить, чтобы понять, что, если уж быть честным, ты так по-настоящему его и не поблагодарил, хотя прошло уже двадцать лет. Достаточно, чтобы вспомнить, что теперь, когда отец мертв, забота о взрослом, но все же младшем брате, теперь лежит на старших, и что он, конечно, курит травку и вообще сумасшедший раздолбай, но в чем-то он всегда был лучше них - добрее, светлее, смешнее. Был не такой, как они. Достаточно, чтобы посмотреть старые детские фотографии и вспомнить, как двое старших, они подкидывали младшего к потолку и радовались, когда он смеялся. Еще достаточно, что поговорить с сестрой, которая приехала с человеком, который влюблен в свою работу - и, наверное, в свою жену тоже, достаточно, чтобы скрыть ее короткую ниточку с Хорри, ее детской любовью, который после аварии повредился головой, но любовь его от этого не стала меньше даже спустя двадцать лет. И ее, наверное, тоже. Но у Венди есть семья, и у нее есть муж, и она как - никак должна жить эту жизнь по правилам. Достаточно, чтобы встретить уже свою детскую любовь, и решить, что делать - почти уже бывшая жена или эта самая детская любовь.
Они ругались, дрались, злились - но никогда не ненавидели. Здесь бьют друг друга в лицо, а потом протягивают руку, предлагая помощь. И даже Джадд, во многом мизогиничный, нетолерантный, озлобленный, вовзвращается в машину своего детства, где под музыку засыпает, слушая, как отец подпевает слова. И вы смотрите на него - и он весь такой иногда противный по всем стандартам, и вы бы обязательно, наверное, ударили его в лицо - но руку потом протянули бы обязательно. Потому что он, может, и плоховат, но и хорошего в нем не меньше. Вам нравится Джадд, даже если вы женщина, потому что по женщинам он проходится чаще всего, потому что он ведет себя часто как животное, подчиненное инстинкту, и очень скоропалителен в выводах, но он настоящий. Просто запутался, расстроен, зол, потерян. И остальные вам нравятся, потому что они, конечно, придуриваются и рисуют глянцевые картинки счастья, но они тоже настоящие, все. И никто не пытается сброситься с крыши, а когда пытается - это тоже очень смешно, хотя истории такие, что иногда впору. Но они все живут.
Может, тем эта книга и хороша. Не унывай и держи хвост по ветру. Потому что вместо крыши можно сесть в машину и отправиться в штат Мэн, ведь все не так уж и плохо. Не все так плохо, когда, оказывается, можно поговорить. Подраться - и потом поговорить. Наговорить гадостей - и потом поговорить. Сесть - и поговорить. Говорить.