5 Дойти до самого предела

Пожалуй, «Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой: история одной вражды» - самая трудная книга Павла Басинского из цикла о Льве Толстом и его времени. Трудная по композиции, по напряжению писательской мысли в вопросах «на грани», по формированию читательской позиции к книге и ее героям. Ведь то самое журналистское, газетное «против» возникает лишь в последних главах. А до этого нужно преодолеть толщу времени, чтобы страститься с двумя гигантами, выйти к осознанию вражды, которая стала лишь вспышкой, совершенно необязательной на фоне истории страны. Как Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой никогда не встречались, так могли бы и не писать друг о друге. Один, публично, свирепые гадости. Другой, в дневнике, осторожные и горделивые слова.

А потому «Святого против Льва» можно читать в первую очередь как популяризаторский взгляд светского человека на жизнь и духовный путь Иоанна Кронштадтского. Мастерство Басинского в том, что он не равнодушен. Лирический герой просвечивает сквозь строки со своими риторическими вопросами, удивлением, даже возмущением, которое кажется справедливым любому современному цивилизованному, толерантному человеку. То же самое и в отношении Льва Толстого, которого Басинский пытается нарисовать несчастным, заблудившимся титаном, совершившим ошибку своими религиозными сочинениями (да и вообще всей жизненно-бытовой философией). Но в том-то и сила трагедии духа, что никто из ее героев не мог иначе. Это не гордыня, не спесь, не слепота и фанатичное безумство. Басинский тонко улавливает психологические, даже психоаналитические нюансы поступков двух великих старцев, отчего они остаются земными, не переходящими до конца в миф, существующий поныне. Но в том-то и дело, что всё вело их судьбы к этому мифу, и нет нужды столь тщательно, беспристрастно в отношении фактов и страстно в отношении личностных мотивов, его разрушать.

Басинский заворожен совпадениями, имеющими различный вектор на разных этапах жизни своих героев. Но не всегда понятно, на что намекает автор – на божий умысел или стечение исторических обстоятельств, разводивших народонаселение по философским лагерям? Конечно, найденные им переклички в духовном становлении Иоанна Сергиева и Льва Толстого впечатляют, убирают случайности. Историческая логика звучит величественно, неумолимо. Но в том-то и дело, что Иоанн Кронштадтский в своем деле достиг предела. А Лев Толстой колебался и искал компромиссы. По сути, лишь писал, но до конца не поступал в соответствии с тем, о чем думал и как себе представлял мир.

В приложении приводятся оригинальные тексты. И читатель может сам убедиться, с какой осторожностью Басинский вводил их в повествование, стараясь извлечь из них крупицы примиряющей истины. Но когда говорят пушки, лиры должны молчать. И эти тексты-пушки даже в самом малейшем проблеске согласий-совпадений не могут сблизить двух героев, проживших разную жизнь и выполнивших разное предназначение. Перекрестье их судеб, «один не может жить спокойно, пока жив другой» - просто красивый драматический акт, каким порой история одаряет потомков для воплощения в новых художественных творениях. И невозможно сочувствовать упертому Льву Николаевичу (в отличие от его сторон, представленных в других книгах). И невозможно отказать Иоанну Кронштадтскому в хуле, какой бы литературно нелепой она не была.