2

Она отвела малышку в местный книжный магазин, где люди читали свои вещи друг другу, подобными местами смердел весь Лос-Анджелес, люди, которые умели писать не лучше кошачьей жопы, читали друг другу и рассказывали друг другу о том, какие они молодцы, это было чем-то вроде духовной суходрочки, когда ничего другого делать не оставалось, десять человек могут лизать жопу друг другу и рассказывать друг другу о том, какие они хорошие писатели, но им бывает чертовски трудно найти одиннадцатого...

... этим одиннадцатым был Джойс, я видел его собственными глазами, как сейчас помню: он вошёл в магазин, а следом вошла его никчёмность, затем он оглядел всех презрительным взглядом, он смотрел на нас так, словно мы - современная литература. Мне сделалось страшно. Я поднялся и отошёл в угол, где сидел угрюмый редактор, печатавший его. Какая встреча и какая удача. Я непременно должен был с ним поговорить.
- Извините.
- Да?
- Вам не кажется, что нельзя мазать коровий помёт на бумагу и говорить, что в этом есть смысл?
- Странно, Ницше это удавалось.
- Не будем говорить о душевнотупых, идёт?
- Как скажешь, мой юный незнакомец, но чем тебе неугодил Джеймс?
- Что сделал?!
- Да, верно... Так вот. Чем тебе не угодил Джеймс?
Постой... Мне показалось или ты поправил меня в устном разговоре?!
- Понимаете теперь?
- Что я должен понять?
- Абсурдость происходящего.
- ...
- Вот и читая Джомса...
- Джойса.
- Плевать. Читая Джомса, я чувствовал то же самое, грёбанный абсурд.
- Он гениален...
- Чем моё исправление не гениально?
- Ну, ты не Джойс.
- То есть...
- Ты не Джеймс Джойс.
- Слушайте, сколько он вам заплатил?
- Ни рупия.
- Ложь.
- Истина.
- Он сама посредственность. Эта самая тупая фигура в литературе, не считая Фолкнера.
- Ты ничего не смыслишь в искусстве, мальчик.
- О чём он пишет?
- Его книги полны загадок, в них находят отражение литературные стили и жанры различных эпох, стилевые особенности писат...
- О ЧЁМ ОН ПИШЕТ!?
- Хм... Это не для простого люда, мальчик. Это литература элит!
- Элитам нынче по вкусу дерьмецо?
- Безобразие так говорить!
- Безобразие есть дерьмецо, знаете! Вы даёте одурачить себя этому шалопаю. Только гляньте на него, это же вылитый Троцкий усердно косящий под Сартра! Что он вам обещал? У него в плену ваши родители?
Признавайтесь!
- ...
- Да скажите же что-нибудь!
Он вышел и больше я его не видел. Не видел я и Джомса, наверное он писал новую книгу, склеивая воедино свои школьные сочинения, не знаю... Ведомо мне только одно, а то, что никому и никогда не удастся одурачить меня! Не что сделает? - Правильно! Не удастся.