5 В поисках правильных слов

Относительно небольшой по объёму сборник эссе Игоря Клеха ценен своими обобщениями. Автор не просто анализирует отдельные произведения того или иного писателя или поэта, а выводит закономерности развития творческой личности в целом, будь то Ларошфуко или Платонов.
И эта непосильная задача, как ни странно, автором решена в узких рамках жанра.
Клех обращается к традиционному биографическому методу, уже подвергшемуся критике в теории литературы. Он коротко обрисовывает жизнь разных писателей (список весьма солидный), отставляя в сухом остатке оригинальную квинтэссенцию невыразимого:

«Такая судьба у Гоголя: что о нем ни пишется – все равно получается шарж. Сам виноват»

(С. 107).

Конечно, точка зрения Клеха может быть не всегда в достаточной мере обоснованной, и не всё, раскрытое автором, звучит убедительно. Например, я совершенно не согласен, что «известные <…> стихотворения и целый ряд рассказов («Лигейя», «Элеонора», <…> «Падение дома Ашеров» Э. По могут быть названы слабыми «в силу их монотонности, туманности, обилия романтических штампов» (С. 118). Сказано торопливо и бездоказательно. Штампы, конечно, были, но не у По, а у его эпигонов, "мастеров" ужаса для домохозяек и подростков.
Проникновение в хитросплетения психологии авторов иногда приводит Клеха к психиатрическим диагнозам: «шизоид», «эпилептик» и т.д. Честно говоря, мне было всегда интереснее творчество писателя, а не его болезни. Тем не менее, подобные детали (степень оправданности диагнозов оставляю на совести автора) иногда помогают Клеху осветить ту или иную грань писательского облика:

«Однако могучий дар Толстого вывернулся из удушающих объятий его собственного рассудка и принялся за возведение настолько грандиозной постройки, что коротконогому разуму уже было не поспеть за его действиями»

(С. 168).
О каком романе Толстого сказано, вы узнаете в книге.
Наибольший интерес у Клеха оказался к Чехову – его судьбе посвящено самое большое эссе. В этом смысле, в других моментах мне как раз не хватало развёрнутости, ссылок на источники, но таков жанр, избранный автором. С другой стороны, читать Клеха гораздо интереснее, чем какого-нибудь маститого, но бесталанного учёного, у которого все силы ушли в оформление сносок. Автор «Шкуры литературы» пишет живо и просто, со знанием дела. Он не снисходит до изящной словесности как многие его «коллеги по цеху», а стремится понять и рассказать читателю о радостях вдумчивого чтения.
Умение «давать имена и названия» Клех приравнивает к «ЛЮБОВНОМУ ИСКУССТВУ» (С. 18). Вот так!