2 Встречают по обложке

Добро пожаловать в Этот Новый Страшный Мир...

Мир, где никогда не существовало правительства, армии, полиции и хоть сколько-нибудь профессиональных СМИ (но с остатками электричества и телефонии), совершенно беззащитный перед непостижимой угрозой, крайне лестно для российского уха именуемой «Русские байки».

Мир без продуманной концепции, ярких характеров и мотивированных поступков. Здесь никогда не задают самоочевидных вопросов, а «ружья», вывешенные на стене, не любят стрелять.

Здесь что-то вкрадчивое подкралось до того незаметно, что человечество успело вымереть, не успев заметить как.

Здесь очень опасно.

Здесь вода в колодце мутная, у деревьев мягкие корни и ветки, а повязки натирают глаза. Здесь трупы пахнут только, когда это необходимо.

Здесь волки зачем-то царапаются, птицы иногда достигают 30-ти метров в длину и зачем-то падают с неба градом, а в реке что-то зачем-то плещется (кажется, даже медведь). Здесь что-то может даже попасть в колодезную воду, если ты услышал какой-то шум, и если это выпить — а нет... показалось. Здесь волки-ларсены плавают на моторках по реке с целью поснимать повязки с детей, но стесняются это сделать. А кто-то там даже почти снимает повязку с матери — но тоже мимо. Здесь монстры и пальцем не шевельнут, чтобы до тебя добраться, и это тебя больше всего нервирует — ведь повязка на глазах так и чешется.

Здесь в гаражах у охотников, как правило, стоят самые обычные ящики с какими-то очень живучими птицами, обладающими экстрасенсорными способностями.

Здесь каждая уважающая себя группа выживших не придерживается никакой внятной стратегии выживания.

Здесь подходящие убежища отыскивают по объявлениям в газетах, веря на слово, что они действительно чем-то там безопаснее. Здесь уходят из места, в безопасности которого уверены, не захватив самое ценное. Здесь каждого новоприбывшего спрашивают, не снял ли он повязку, хотя без повязки люди очевидно совершенно неадекватны.

Здесь необходимо проводить ревизию консервов раз в неделю, потому что они в дефиците и совсем скоро кончатся (хотя и занимают полкомнаты), и результат каждый раз для всех — сюрприз. Здесь уходя на пол суток на вылазку, консервами затариваются на полмесяца.

Здесь о возможности использовать хотя бы подручные предметы в качестве оружия догадываются только по праздникам, а мысли поискать оружие посерьезнее не всплывает и тогда. Главное оружие здесь — метла, лучший способ отогнать монстров и определить их отсутствие в доме любой площади (чем больше дом, тем больше он требует времени).

Здесь кто-то сказал, что твое выживание зависит от одеяла, хотя это не значит, что его надо закрепить как следует, чтобы оно не отвалилось в самый ответственный момент. Но точно известно, что для успешных родов требуется завесить окна одеялами повторно.

Здесь когда становится совсем мало еды, задумываются о поиске новых нахлебников — собак, ведь они могут помочь когда-нибудь, в далекой перспективе, после обучения. (А что если через месяцы после катастрофы они каким-то чудом выжили в соседних домах, почему бы и нет?) Здесь найти и поймать собак, рискуя жизнью, — намного проще, чем консервы, а если уж удается найти собак, то почему-то обязательно лаек. Здесь одичавшие собаки, пережившие своих хозяев и затем питавшиеся их гниющим мясом, становятся совершенно ручными четко по сигналу таймеру и в перспективе могут стать хорошими помощниками в деле выживания (но Виктора не тронь! — он — ветеран и член семьи, потому что бордер-колли, согласно исследованиям, — умнейшая собака).

Здесь предполагается, что для повышения шансов на выживание, когда это удобно, шуметь можно как угодно громко — в доме, около дома, на улице. Стучать в двери, звенеть, кричать у входа. Здесь считается, что передвигаться по улицам, наводненным неведомыми опасностями, лучше всего с велосипедными звонками и магнитофонной музыкой (хором считая шаги). Главное — не забыть метлу.

Здесь выставить защищенное окно соседского дома, возможно рискуя жизнью обитателей дома — хорошая затея, а когда кто-то сделает так в твоем собственном доме — это уже ни в какие ворота.

Здесь вредно давать детям настоящие имена и обращаться с ними по-человечески, а в идеале — лучше бы их поскорее ослепить, хотя взрослым почему-то не приходит в голову лишить зрения себя.

Здесь детей с колыбели натаскивают на звуки, что будто бы как-то поможет выжить, хотя по факту в дороге это не приносит ни малейшей пользы.

Здесь говорят, что обезумевшие часто нападают на окружающих, хотя и это почему-то не подтверждается фактами.

Здесь свято слепо верят: именно тут — самое опасное место на Земле.

Здесь встречают рукоплесканиями идеи на уровне: «А давай запишем на камеру и посмотрим — вдруг ничего не будет?», «А вдруг собакам можно смотреть, и они не сходят с ума?», «А давай сделаем доспехи из карандашей — вдруг это их испугает?», «Тут, кажется, что-то попало в воду — давай, я выпью?», и некоторым эти эксперименты даже сходят с рук.

Здесь сюжетообразующий шкворчащий «скворечник» у входа — изобретение на грани гениальности, которое должно, по задумке, решить почти все проблемы с «тварями», но опять же по факту никак и никому не помогает. (Зато «изящная» аналогия «птицы в ящике = люди в доме» разит читателя в самое сердце, наповал).

Здесь во всем виноваты «психосоматика» и «гиперреактивное общество», а также, вполне естественно, «экстерминаторы».

Этот мир обречен.