0 Смешенье ног, смешенье рук, судьбы смешенье...

Размешай мне коктейль. Персонально. Из жизни и смерти.
Ибо выпить его мне хотелось бы лишь за тебя.

Книга-коктейль. Книга-калейдоскоп.
Все смешалось в доме... В чьем? И не разберешь сразу, кто где граф, а кто где маркиз, кто чтит чей титул, а кто не признает, кто у кого живет - и почему. Но все это попурри из жизней, судеб и хитросплетений нарядов, запахов и обычаев не стоит на месте, а несется куда-то, не давая тебе вздохнуть, остановиться и разобраться, кто, куда и зачем.
От смен мест и имен кружится голова. Географические названия создают впечатление, что я читаю коктейльную карту ресторана с очень щедрым меню - вот тебе изысканные вина Франции, вот ирландский эль, а вот коктейль с привкусом тропических фруктов. Гарсон, это что, Малибу?

Пока мир крутится, как бешеный, его обитатели ведут неспешные диалоги. Когда и как эти люди успевали жить, торговать лесом, интриговать и сражаться с пиратами, если неспешные, медлительные, витиеватые и исполненные безусловного пафоса беседы отнимали у них добрые 2/3 жизни? Ах да, в самом бешеном смешении времен года, земных полушарий, морей, океанов, заливов и городов всегда найдется место чашечке хорошего кофе или прогулке в коляске. Там-то...

Человеческий век короток и поныне, а тогда был еще короче. Говорят, именно поэтому раньше люди жили полной жизнью (и весело резвились) - у них просто не было времени на прокрастинацию. Когда ты знаешь, что умрешь в 45 (при хорошем для тебя раскладе), тебе не до того, чтобы поваляться на диване и порассуждать о невыносимости бытия, тебе надо брать и делать. Так вот, это книга о людях, которые брали и делали. Говорили жизни "да" еще до Джима Керри и всех прочих. Потому что сказать жизни "нет" было смерти подобно, и это не метафора и уж тем паче не гипербола - жизнь просто говорила "нет" тебе в ответ.

Фантастичность - в том, что герои встречаются. Несмотря на то, что одних похищают монголы, а вторых - пираты, которых мотает по морям и океанам так, что едва найдешь их след, в итоге героев заносит в захудалую деревушку, а там! Как будто нет на земле других людей, кроме наших героев, как будто нет на свете других женщин, кроме мисс Элизы да мисс Абигайль.

Фантастичность - в том, что герои выживают. Несмотря на оспу, крокодилов, ранения разной степени чудовищности, отрубленные пальцы (от попытки высчитать примерный риск инфицирования мой внутренний математик упал в обморок). Выживают в мире, где жизнь ничего не стоит ("простите, дамы, что обрекаю вас на участь галерных рабынь!"), а смерть - единственное, на что следует полагаться. Единственное надежное капиталовложение.

Люди вертятся вокруг денег. Вокруг векселей, которые плавают в моем коктейле из судеб, как муха в изысканном напитке. В серебряных чушках и золотых монетах разной степени чистоты, которые оседают на дно моего бокала. Смысл взаимодействия этого осадка становится понятен только после того, как сделаешь последний глоток, и тяжелое послевкусие останется в твоем горле. Люди гибнут за металл, и всегда гибли, и еще будут гибнуть, но когда это показывают так близко, становится страшно. Хочется подбежать, ворваться, крикнуть, что это всего лишь бумажки, всего лишь металл, бросьте ваши корабли и бегите выращивать капусту, зачем вам эти игры, в которых карты раздает сама Смерть, а единственная ставка - жизнь.

И не унывают, не теряют надежды, продолжают действовать и шевелиться, если шевелиться не могут - то лежат в направлении Цели.
Когда у тебя осталось всего-то несколько лет, тебе не до рефлексии.
Стимул? (Всем известно, что stimulus дословно - это острая палка, которой ослов тычут в зад, не удовольствия ради, а чтоб шевелились быстрее). Определенно. Шевелятся.
Уже хочется, чтобы угомонились, и с местью со своей, и с Соломоновыми островами, и освоением морей. Нет, не тот характер.

Знали бы они, что через пару столетий их потомки будут ныть о том, что мало путешествуют. Вот тебе цепь, галера и надсмотрщик, все включено, и любуйся на мир столько, сколько влезет.
Кто-то сказал: "Мы родились слишком поздно, чтобы осваивать Землю, и слишком рано, чтобы осваивать космос". Не знаю, что там с космосом, но вот жить во времена освоения Земли мне бы не хотелось.
Я люблю свою жизнь, я люблю время, в котором я живу. Мне не нужно рожать детей после каждого неудачного занятия сексом, у меня есть тампоны, контрацептивы и горячая вода. Если я захочу связаться с кем-то, мне не нужно отправлять пятерых гонцов, мне достаточно позвонить или написать, и информация немедленно дойдет до адресата. Не факт, что во всех смыслах дойдет, но доступ к ней он получит. И это прекрасно.
Прекрасно, что у меня есть электронные книги и доступ к электронным каталогам библиотек. Систематизированная система знаний, над созданием которых бились наши герои в течение такого сумасшедшего времени, дала свои плоды.
Мне не нужно рисковать жизнью, чтобы получить доступ к той или иной книге, и это прекрасно тоже.

В уста Лейбница автор вложил фразу "Книг в мире так много, что не объять умом". Что же делать потомкам Лейбница, в желании перечитать количество книг, неподвластное уму великого математика, плюс то, что усердно накропали его потомки? Только мечтать о бессмертии.
Говорят, что о вечной жизни мечтают только те, кто не знает, чем заняться в среду вечером, и я сейчас испорчу всю шутку: в среду вечером можно читать. Да и в любой другой день тоже.
Еще одна прелесть современности заключается в том, что книги пишутся быстрее, чем ты успеваешь их прочесть.И жить вечно стоит хотя бы ради того, чтобы прочесть лучшие.

Безусловно, в этом есть что-то от азарта охотника на покемонов. Собери их все, прочитай их все.
Не успеешь.
Именно поэтому умирать - чертовски грустно. Да, осознание того, что жизнь будет и дальше идти без тебя - это печально, но принимаемо. А вот мысль о том, что ты не просто не сможешь читать новое, но и, возможно, никогда не узнаешь, чем закончится старое - вот это я принять не могу и, наверное, не смогу никогда.

На этом фоне еще страннее (все страньше и страньше, да, Алиса?) думать о том, что все книги - это всего лишь разного рода комбинации известных нам 33 (вставьте нужное число в зависимости от вашего родного языка) букв алфавита.
33 буквы, плюс пробелы, да знаки препинания, смешиваясь, превращаются во вполне весомую причину жаждать бессмертия.
И что это, если не Великое Делание?