3.5 В Вихре безумия

Что бесконечно радует: необузданная фантазия Адама Нэвилла, раз за разом продуцирующая невообразимые скопища нехов, которые на диво живописны и вот-вот продавятся сквозь книжные страницы к читателю в гости. Что печалит: порой в нэвилловых книгах почему-то больше всего нравятся моменты, никакого отношения к заявленному жанру «Ужасы и мистика» не имеющие. В «Ритуале» мне нравились описания напитанного холодным дождём леса, в «Номере 16» — знакомство героини с бабушкиным наследством, когда девица, повизгивая от восторга, рылась в шикарных ретро-платьях. А то, что в «Номере...», по идее, должно было пугать, скорее раздражало.

В книге много информации о художниках (а их два, и оба с приветом), творящих в настолько своеобразном жанре, что обычно при взгляде на аналогичный продукт мне хочется не объявить творца гением, а взять за ручку и отвести к хорошему доктору. Не, ну правда, — в мире и так столько крови, боли и грязи, зачем искусственно их размножать посредством холста и красок? Зачем посвящать свою жизнь запечатлению момента вечной агонии? В книге так много сочных описаний сорванных с черепа лиц, вывернутых или отрубленных конечностей, вывороченных кишок и выпученных багровых глаз, готовых вот-вот лопнуть, что в какой-то момент меня настиг блаженный передоз, и описания художественных шедевров я читала уже по диагонали.

Примерно по той же диагонали я ознакомилась с положенной в основу всего теорией великого Вихря, он же — высококонцентрированное Зло-злище. Назначенный Нэвиллом организатор того Вихря в отдельно взятой «нехорошей квартире» художник Хессен был настолько непризнанным гением, что от него в своё время едва отмахались тумбочками Гитлер и Алистер Кроули, а это впечатляет. Дивный мужик. Описания его картин внушили мне некое сомнение, бо от них отчётливо несло не только беконом, но и Бэконом, и не зря: в «Благодарностях», прочитанных по инерции (уж больно споро и неожиданно Нэвилл изобразил концовку), автор признался, что вдохновлялся именно бэконовскими шедеврами. Они и по одиночке-то поражают мозг и органы зрения, а выставленные в рядок наверняка запомнятся и произведут неизгладимое впечатление. Видно, Нэвилл на выставке Бэкона побывал и проникся.

Что ещё у Нэвилла интересного: ни одна из предложенных им концепций потустороннего устройства Вселенной не подразумевает элементов из привычных нам традиционных религий. «Зло в номере» абсолютно шикарно и всеобъемлюще, есть служащие ему символы, ритуалы и адепты, но противостоящих сил Добра нет как нет, человек остаётся с нечистью (в данном случае Вихрем) один на один и шансов на победу ой как немного. Да что там «шанс на победу», тут хоть бы ноги унести. И даже в смерти нет спасения, потому что именно после неё начинается всё самое интересное.

С засевшей в лондонском особняке дрянью сталкивается куча народу, но особенно подробно впечатлениями от встреч с нами делятся девица Эйприл, художник номер два Сет, от лица которых написаны главы «Номера 16», и покойная бабуля Лилиан, которую Вихрь, как раз в квартире №16 и проживающий, вдохновил на двадцать тетрадок воспоминаний. Каждый из героев втянется в Вихрь дьявольского безумия, а кое-кто даже станет его частью. Старт событиям даёт именно Эйприл, на которую внезапно сваливается щастье в виде оставленной в наследство дорогой лондонской квартиры со всей обстановкой. Вместо того, чтобы быстренько монетизировать антикварное барахло, Эйприл назначает себя гибридом Пандоры и Шерлока Холмса и начинает расследовать безвременную смерть дедушки и своевременную — бабушки. Причина таится где-то в недрах пустующей квартиры номер 16, куда временами зачем-то заходит ночной портье и безумный художник Сет.

Я всё понимаю — ирреальность, иррациональность и безумие, но логика-то должна быть? Почему бы жильцам-заложникам не привлечь к переезду родных и таксистов, на которых чудо-магия Вихря не действовала? Как жестоко избитый, практически тонким слоем размазанный по асфальту человек не только ходит и думает, но и на работу является — не человек, а мечта работодателя. Почему типо потайными считаются символы, накарябанные на стенах, если закрывающих их картин уже нет? Вопросов куча, и допустим, я очень уж увлеклась диагональным чтением и ответы промухала, но обидную шмяк-концовку это не отменяет.

В общем, «позеленила» я оценку только за первую половину книги и один занятный поворот в конце. Хотя кому-то наверняка покажется интересным увлекательное погружение в безумный мозг двух поплывших крышей творцов и теорию вихревого зла.