5 Пункция костей Корниша

Обычно на вопрос, что в костях заложено, ответы даёт пункция. Вот и Робертсон Дэвис, заделавшись доктором (Дж.-А., это ты?), устраивает нам путешествие-пункцию, не скупясь ни на метафоры, ни на комментарии. Пункцию в романе проводят (точнее демонстрируют нам) Цадкиил, ангел биографий, и Маймас, даймон, пришедшие по первому зову стажёра-биографа Симона Даркура. Операционная — планета Земля, XX век, жизнь Фрэнсиса Корниша.

Думаю, вас тоже обуяло недоумение, почему после первого романа, где Дэвис прошёлся по грани между рациональностью и волшебством, во втором романе он практически сразу вводит в повествование сказителей-сверхсуществ? Я не говорю, что это не похоже на Дэвиса, но тип повествования кардинально изменился, ведь появилось допущение из разряда фантастики. Это наводит на мысли, что книги трилогии могут восприниматься самостоятельно и разрозненно (хотя это не совсем так), и позволяет отрешиться от событий первого романа. Но не от вопроса, зачем? И есть у меня парочка теорий, которая помогает разобраться в сюжете и уберечься от разочарований.
1. Понимая, что из настоящего нельзя доподлинно узнать прошлое, и признавая, что Артур Корниш и Симон Даркур вряд ли справились бы сами, автор чертит пентаграмму и вызывает им на помощь ангела биографий Цадкиила и даймона Маймаса. Ведь человек-биограф ограничивается реальностью и фактами (не все из которых он может знать), но не владеет мыслями и чувствами биографируемого, а ангел-биограф не ограничивается ничем.
2. К тому же сперва надо загадать загадку (первая глава романа — «Кто задал вопрос?»), и только после этого можно увлекательно описывать разгадку. Желание Даркура написать биографию Корниша — это завязка в реальности, а Цадкиил и Маймас — если уж мы заговорили о пункции, — окуляры микроскопа, открывающие прошлое Корниша глазу наблюдателя-читателя. У ангела, правда, зашкаливает сентиментальность, а у даймона — циничность, но факты они излагают верно, пусть даже о беспристрастности речи не идёт.
3. После первой сотни страниц начинает казаться, что Дэвис всеми силами — особенно силами ангела и даймона — старается, чтобы читатель забыл, кто на самом деле является автором этой истории. Такое вот самоустранение (из скромности либо коварства). Только первая глава — встреча Корнишей и Даркура, заканчивающаяся фразой о появлении Цадкиила и Маймаса, — рассказывается от лица автора, дальше нить истории перехватывает Цадкиил, который изредка отвлекается на разговоры с Маймасом. Их беседа сильно напоминает диалоги философов времён античности (греков ли, римлян — не суть), которые сегодня ценятся за свою эстетику поиска истины. Намеренно или нет, но аналогия возникает, и даже комментарии Маймаса уже перестают казаться столь раздражающими.
4. Более того, в конце книги Маймас честно признаётся, что сам он — не более чем метафора, и тут во всей красе перед читателем развёртывается аллегория, что приравнивает книгу к живописи, например, в стиле того самого маньеризма. С таким же успехом книга могла называться «Брак в Кане», но это было бы слишком очевидно.

Кстати, картина Корниша «Брак в Кане» — это ответ на второй волнующий меня вопрос: «Что является кульминацией романа?» Да, момент написания картины — момент истины, и только спустя сколько-то страниц автор нам объясняет, в чём же истина заключалась. Не рано и не поздно, а в подходящий момент. Картина — самое сердце книги, или мозг, или, ох, постойте!.. мозг костей, medulla ossium, тот самый, что в костях заложен и что из мяса не выбить. Цадкиил и Маймас успешно провели пункцию, читатели, получив удовольствие или не получив, ознакомились с её результатом, аналогия подходит к концу.

Конечно, в книге много всего, и парочка сказителей-сверхсуществ не занимают там так много места, как могло показаться из семи абзацев сверху. Но они — сказители, а не абзацы — придают и направляют смысл, их нельзя проигнорировать. Однако и сюжет я не обойду вниманием. Во-первых, если вы читали биографию какого-нибудь художника, то заметите, что роман в этом отношении более-менее соответствует реальности: эдакое пособие для учащихся и мотивирующее для творцов. Есть своя специфика, а значит, людей, которые никогда не интересовались искусством, может обуять скука. Во-вторых, даймон умело нагнетает обстановку, обещая показать становление гения, но не сообщая, в чём же будет заключаться его величие, особенность, гениальность, и тут можно напридумывать себе всякого и в конце остаться у разбитого корыта. Опасайтесь себя и своих ожиданий, ведь речь в книге пойдёт о том, что нельзя увидеть: о душе художника, примирении в душе Добра и Зла, Греха и Благочестия, Духовности и Искусства, Мужчины и Женщины, — о достижении гармонии и цельности. В случае с Корнишем — важно, что происходит внутри, ну а вне его души о величии художника мало кто будет знать. Радует, что в этой книге Дэвис уже не столь буквально рассматривает «внутренности» героев.

Кстати, да, «Что в костях заложено» — это второй роман цикла, хотя его время действия предшествует событиям первого. Честно говоря, читать первый роман совершенно не обязательно, напрямую сюжеты друг на друга не влияют. Но вы многое потеряете. Не может не радовать, что второй роман цикла получился у Дэвиса так же великолепно, интеллектуально, живо, ярко, насыщенно и аллегорично, как и первый. И воздушно! Для меня второй роман стал чем-то вроде библии художника (да и наверняка найдутся любители этой самой живописи, которые захотят поспорить о принадлежности Фрэнсиса Корниша к плеяде художников). И я по-прежнему не хочу своим рассказом о сокровище завлекать вас в глубины Дэвиса, поэтому сухо, кратко и по делу: роман об ангелах и даймонах, ответственности и мошенничестве, балах и войнах, финансах и медицине, живописи и астрологии, моргах и зáмках, учёбе и шпионаже, о коллекции, наследстве и завещании. Впрочем, с завещания начинается уже совсем другая (точнее, первая) история. Как и в первом романе, здесь упоминаются дерьмо для пользы и кишки для творчества (но всего в паре предложений!) и есть много параллелей по сути (предсказание от сивиллы, мудрость в суевериях прошлого, книга жизнеописаний, метафоры и аллюзии), однако по композиции и сюжету книга радует оригинальностью (если кто и вспоминается из писателей, то уже не набивший оскомину Эко, а скорее Ливергант, рассказывающий о жизни Моэма). Романы ни в коем случае не близнецы, скорее два брата из тройни, родившиеся с разницей в четыре года. (Третий братец выскользнул из утробы Дэвиса ещё через четыре).

Эти братцы-кролики увлекают дýши, имеющие склонность к творчеству, размышлениям и меланхолии, поэтому если вы не жрец практичности и рационализма, то вам может понравиться. Впрочем, лучше не читайте, оставьте мне моё сокровище и проходите мимо. С-с-с-с, моя прелесть!
________________________________________________________
Рецензия на первую книгу — «Мятежные ангелы» .
Рецензия на третью книгу — «Лира Орфея» .