5 Интеллектуальная романтика всегда цинична

Давно хотела прочитать «Корнишскую трилогию», ещё с тех времён, как пешком под стол ходила увидела в библиотеке название второй книги. Вот только первой книги там не оказалось, и я несолоно хлебавши отправилась в тот раз домой с книгами попроще. Весьма вероятно, что название «Мятежные ангелы» меня бы не привлекло, но было поздно (:
Итак, все ожидания оправдались, книга стóит каждой похвалы. Чёрт, я даже не хочу уговаривать вас прочитать её, ибо не отказалась бы владеть таким сокровищем в одиночку. Коллекционеры поймут (меня) и оценят (книгу). Поэтому вот вам синопсис, кратко и не слишком завлекательно: книга об университетах и монастырях, о дерьме и скрипках, о цыганах и науке, о косточках пениса енота и интерпретации гностиками Софии (точнее Симоном — Марии) как посредника между Богом и людьми, а также как главной женской составляющей христианства. Убийственно, правда? Убийство там тоже, кстати, будет, и магия, и проклятия, и большинство смертных грехов. Не книга, а удовольствие!
Больше всего удовольствия и радости причинила мне платоническая влюблённость в платонического героя — профессора-преподобного Симона Даркура, — в его образ мыслей и восприятие. Даркур много знает, умеет тонко наблюдать, делать выводы, не чурается иронии и даже некоторого цинизма, но при этом может обуздать свои мысли и проявить милосердие. Вот на кого мне хотелось бы походить когда я вырасту, ну или хотя бы в какую стороны измениться.
Во всяком случае, часть повествования, озаглавленная «Новый Обри» (им станет Симон Даркур), нравится мне куда больше и кажется куда правдивее, чем повествование под названием «Второй рай» (который надеется обрести Мария Феóтоки). А ещё пробуждает желание прочитать от корки до корки «Краткие жизнеописания» Обри. И не сходя с места выучить древнегреческий, новогреческий, латинский, арамейский языки, и санскрит в придачу (хотя это уже из разряда фантастики). Симон Даркур порадовался бы своему влиянию на меня и, возможно, даже испытал бы гордость — если бы позволил себе испытывать такие чувства.
Даркур действительно мятежный ангел, один из двух. В полемике аллюзий («Второй рай» и «Новый Обри») последнее слово остаётся за Обри, но всё же сам «новый Обри» — суть мятежный ангел, провозвестник и творец второго рая.
Линейка персонажей блещет разнообразием и отношениями, особо понравилось, как описали друг друга Мария Магдалина Феотоки и Симон Даркур, — это можно было бы взять в основу диссертации по психологии или по архетипам.
Богатство аллегорий, некоторая символичность, шикарные аллюзии на классику (и литературу, и музыку), красота стиля, образность, а уж высоко интеллектуальные беседы героев и вовсе оргазмически прекрасны. А ещё убийство и магия! Мотивы христианства поистине для ценителей — но даже меня, не-ценителя, они увлекли и заинтересовали.
Отдельно хочу отметить три момента:
1. Давно не встречала такую соразмерность в произведении. Обычно маленькие книги намного ближе к гениальности, чем книги большие, в силу содержащихся в них лакун — то есть смысла между строк, — и лаконичности. Если бы лакуны того же размера можно было поместить в большую книгу, то никакой разум не смог бы её осилить, ну разве что два-три человека на всей земле. Большие книги на то и большие, что стараются высказать как можно больше. Иное дело — книги среднего размера: обычно они не впечатляют подтекстом (звучит как «не впечатляют исподним»), но имеют достаточный объём, чтобы увлечь и впечатлить. Однако эта книга, несмотря на размеры, эта книга намного ближе к гениальности!
2. Вообще литература — это коктейль воображения и интеллекта. Писатель вправе предоставить такой минимум информации («необходимый и достаточный»), что читатель сам может решить, как ему воспринимать то или иное событие, как ему относиться к тому или иному утверждению. Если писатель умудрится сохранить объективность, то читатель будет полностью во власти своего мышления. И о чудо!, если читатель словит себя на том, что принял за истину какое-то одно мнение о вопросе, посчитав все прочие — не соответствующими действительности и не стоящими внимания. Например, проклятие Холлиера: автор хранит молчание по этому поводу, мадам Лаутаро вопит, что Холлиер проклял человека и виноват в его смерти, а её дочь Мария рационализирует, что убийца признался и его поступок не имеет отношения к ругани и проклятиям Холлиера. Можно поддержать Марию, можно полностью отдаться во власть суеверий, можно отметить, что всё возможно, но правда в том, что это — литература: что вы выберете, то и будет правдой, потому что правду определяют воображение и интеллект.
3. Ну и, наконец, последнее. Если вы скажете, что оголяемые автором факты событий, составляющих основу сюжета, не походят на правду, я агрессивно закричу своё «Нет!», брошусь вам наперерез, схвачу за грудки и всю душу вытрясу, пока буду эмоционально рассказывать истории из своей жизни, буквально слово в слово, жест в жест, поступок в поступок повторяющие некоторые события книги. Конечно, моей отсебятине не место в отзыве на книгу, но в целом я хотела признаться, что некоторая доля моего восторга от прочтения книги зиждется на таком вот «узнавании». И даже проецирование текста на себя не умаляет достоинств романа. Во всяком случае, рассказ о том и сём, с деталями и подробностями, понятными по собственному опыту, на которые обычно при чтении не обращают внимания, но которые составляют самую ткань жизни, — это ли не высшее мастерство?
________________________________________________________
Рецензия на вторую книгу — «Что в костях заложено» .
Рецензия на третью книгу — «Лира Орфея» .