4

Я никогда не смотрела фильм "Белое солнце пустыни", никогда не была в Пушкинском музее и ни разу не читала ни одной книги Коупленда. Всё это - явления одного необъяснимого порядка: казалось бы, в какую из пяти кнопок не ткни детским пальчиком - везде товарищ Сухов; при моей любви к импрессионистам и способности рисовать "Девочку на шаре" с закрытыми глазами - жить бы мне безвылазно в доме с колоннами на Волхонке; а уж какое количество хлама из рыжей альтернативной серии было перечитано, полюблено, пережёвано, облито физиологическими жидкостями и заброшено в дешевых гостиницах, на подозрительных вписках и в самых пыльных углах памяти - страшно представить. Совпадение? Не думаю. И если "Солнце" я обещаю не смотреть никогда, ибо есть подозрение, что иначе планете грозят необратимые катаклизмы, музей предоставлю случаю, который сведет меня и сильный ливень в центре Москвы, то Коупленда я решила-таки разъяснить немедленно, не прислушиваясь к змеиному шёпоту "поззздно" откуда-то изнутри.

И что же? Локальная катастрофа всё же случилась. Кто кого еще разъяснил, хотелось бы мне знать... Подход был крайне высокомерный и предвзятый: плавали, мол, знаем... Но ощущение, что я переросла любые второй свежести новости в области офисного бунта, противопоставления поколений, измененного сознания, кромешного туризма и горьких любовей, покинуло меня довольно быстро. На смену ему явилось страшное открытие: все усилия напрасны, я конченный инфантил, мне нравится эта книга, и нравится не ностальгически, а здесь и сейчас. То есть никуда-то я еще не приехала. И застиранная майка с Шопенгауэром имеется, и "превентивный цинизм" мне мил, и "зуд в области иронии" - вполне непреходящ, и тюльпаны в своей дауншифтерской (тьфу!) пустыне я сажаю с закрытыми глазами, и красивые банальности меня не раздражают, потому что я ими думаю, и цаплю видела не далее как вчера вечером.

"Когда наше Солнце станет белым гигантом...".

Допустим, я знаю, что Солнце станет красным гигантом, а уж потом белым карликом, но по-прежнему плохо представляю, чем занять себя до этого времени. Может, кино посмотрю. Но что может быть проще, естественнее и лучше, чем рассказывать друг другу истории на закате, пока весь мир с крейсерской скоростью летит к чертям?

Книга, пусть она хоть трижды электронная и, наверняка, не вершина человеческой мысли, оказалась сделанной из лакмусовой бумаги. Все тесты завалены.

Не хочу больше быть довольным.
Не хочу больше быть самим совершенством.
Тайлер, спаси меня от этого!

Другой Тайлер, из другой космооперы. Но теперь я снова могу не только цитировать то и дело Паланика, но даже бесстрашно перечитать - терять нечего.