4

В очередной раз почувствовал себя жертвой рекламы. Вместо обещанной книги о мутации и смерти классической буржуазной культуры в XX веке читатель получает полуслучайный сборник лекций на музыкальном фестивале, предисловий к сомну книг, рецензий на какие-то издания и пару самостоятельных статей.

Нельзя сказать, что Хобсбаум здесь какой-то другой, не такой, как в своих главных книгах о XIX и XX веках. Но эти неизбежные самоповторы, эти явные свойства формата (особенно лекций на музыкальном фестивале) сильно снижают ценность книги как таковой.

И, если честно, мне ужасно любопытно – зачем вообще понадобилось переводить этот сборник, если учесть что и «Век империи», и «Век революции», и «Век капитала» на русский переведены из рук вон плохо и нуждаются в новом адекватном издании.

Если отбросить брюзжание, то в статьях, конечно же, можно найти массу любопытного. Хобсбаум обладал широкой эрудицией, которая, в сочетании с ярким жизненным путем и частой сменой мест проживания, позволяла ему аргументировано говорить не только о социальных течениях и революционных изменениях, но и анализировать связь искусства и его форм с устройством общества.

Интересны его мысли об отмирании скульптуры и живописи, о крошечном гетто классической музыки, в целом о борьбе и подстраивании искусства под индустриализацию культурной сферы.

Интересно, внезапно, и миниисследование о роли эмансипированных евреев в западноевропейской жизни.

Но, пожалуй, к лучшим местам в книге можно отнести те отрывки, где Хобсбаум ярко и образно говорит о Вене, Австро-Венгерской империи и ее долгоиграющем послевкусии в Центральной и Восточной Европе. Возможно, мое восприятие чуть смещено двумя недавними поездками в Вену, но меня почему-то удивило, что сейчас, в 2017 году, винодел из городка в Нижней Австрии все еще переживает, что Австрия осталась такой маленькой страной. До сих пор не отболело, надо же. А бывшие окраины империи, несмотря на ту волну критики и злости, которую испытывало поколение после Первой мировой войны, сейчас нет-нет, да и начнут рисовать ту империю в розовых красках. Не очень-то понравились людям прелести строительства национальных государств в XX веке, сопровождавшиеся кровавыми попытками провести границы так, как хотелось национально озабоченной интеллигенции.