2.5 Церковное фэнтези

Как, наверно, в любом языке, есть в русском такие слова, которые иностранцам перевести трудно, особенно когда дело доходит до загадочной русской души. Вот, к примеру, "надрыв", или "тоска", или "авось", или еще - "юродивый". Бедный, нищий, сумасшедший, святой - это понятно, но юродство - все же нечто самобытное, неординарное. Тем интереснее увидеть в рядах современной отечественной прозы роман об этом своеобразном явлении, написанный специалистом по древнерусской литературе.

Впрочем, когда я открывала "Лавра", я еще ничего этого не знала. Первую из четырех "книг" (глав романа) я читала как жутковатую средневековую сказку, и мне в принципе нравилось. Сказочка, правда, закончилась плохо, и тут передо мной развернулось настоящее "житие" с аскетизмом, скитанием, отречением и, конечно же, исцелением, ведь главный герой у нас врач. Тема здесь, как вы уже поняли, специфическая и полюбится явно не всем, сюжет дискуссионный, но в целом меня больше увлекло не то, о чем пишет автор, а то, как он это подает.

Водолазкин, как известно, доктор филологических наук, поэтому вполне справедливо было ожидать от него заковыристого изложения. Автор ловко перепрыгивал с современного литературного языка на древнерусский, всовывал советские словечки и тут же - дворовый сленг, средневековый мрак местами разрезали совершенно современные шутеечки, а "потускневшие пластиковые бутылки" в древнем лесу временами вводили в ступор, но во всяком случае это было любопытно. Никогда раньше мне не доводилось встречать ничего подобного по форме и наполнению.

Мои друзья во мнениях о "Лавре" разделились на два непримиримых лагеря: для одних это "лингвистический восторг, да еще и в жанре "церковное фэнтези", для других - "концентрированная ахинея с неясным подтекстом о беспричинной святости на ровном месте", и в общем-то я не могу не согласиться с обоими. По прочтении осталось ощущение, что автор заложил в "Лавра" что-то такое, чего я пока не могу разгадать; что "Лавр" - как пирог слоеный, и мне пока не хватает опыта, знаний, времени (да и желания), чтобы распробовать, что там под верхним слоем.

М.