5 Вертер, Незнайка и Наполеон (не считая Толстого)

1. Вертер и Незнайка

Часа два просидел я на плуге, погрузившись в творческие раздумья…

Первая часть, точнее даже первая часть первой части (а именно все, что предшествует знакомству Вертера с Лоттой) – само совершенство. Ее символ – Вертер, попивающий кофе и читающий Гомера, пока все кругом работают. Этот Вертер живо напомнил мне Незнайку: «Всем нашлась возле шара работа, а Незнайка только ходил вокруг да посвистывал». Правда, страдания юного Незнайки начнутся только ближе к концу книги Носова, да и собственно с Синеглазкой они не связаны. В свою очередь мысли Вертера уже и в этот идиллический период довольно точны и мрачны:

Удел рода человеческого повсюду один! В большинстве своем люди трудятся по целым дням, лишь бы прожить, а если остается у них немножко свободы, они до того пугаются ее, что ищут, каким бы способом от нее избавиться. Вот оно – назначение человека!

Незнайка, вроде бы, ни о чем таком не думал. Ну так Незнайке повезло – он ведь живет при развитом коммунизме, тогда как Вертер – представитель все увереннее загнивающей аристократии. Однако, при любом строе, лучшим из литературных героев оказывается бездельник – это, можно сказать, почти научно доказанный факт. Хотите его опровергнуть? Попробуйте:)

2. Вертер мрачный и Вертер веселый

Вообще, разобраться в общем мироощущении Вертер довольно непросто. Главным человеческим грехом он считает «мрачное настроение», однако его собственные настроения светлы лишь поначалу, да и в этот период, как я указал, он склонен видеть все скорее в трезво-мрачном, чем в опьяненно-розовом свете. Как разрешить эти противоречие? С одной стороны,

Дальше...

Вертер просто избалован жизнью и пока еще не знает, что значит действительно оказаться под властью душевного мрака (скоро узнает) – отсюда все его поверхностные сентенции в духе популярной психологии:

— Дурное настроение сродни лени, оно, собственно, одна из ее разновидностей. От природы все мы с ленцой, однако же, если у нас хватает силы встряхнуться, работа начинает спориться, и мы находим в ней истинное удовольствие.

Особенно смешно это звучит из уст в поте лица попивающего кофе Вертера. Но даже и здесь Вертер, конечно, не столь поверхностен. Его основная идея состоит в том, что раз уж люди и так сговорились, чтобы портить друг другу жизнь – то не надо поддаваться этому общему тренду и, если только можно быть счастливым – надо и самому им быть и другим жизнь не отравлять. Таким образом, Вертер выступает не за то, чтобы сохранять вечно улыбающийся популярно-психологический декорум, а за то, чтобы от души радоваться, если уж есть чему (ведь поводов для радости и так немного). А с такой позицией, я думаю, уже можно и согласиться. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь. Не дайте жизни стереть подлинную улыбку с вашего лица. Внутренний мрак всегда прилагается. Как и окружающая бессмыслица.

(Не в этом ли и состоит отличие между утверждением подлинной радости от мнимой? Популярно-психологическая улыбка подразумевает отрицание внутреннего мрака. Подлинная улыбка собственно из этого мрака и прорастает – если человек оказывается достаточно силен для того, чтобы все же улыбаться).

3. Вертер и Позднышев

Нет, все хорошо! Все отлично! Мне быть ее мужем! О господи боже, меня сотворивший, если бы ты даровал мне это счастье, вся жизнь моя была бы беспрерывной молитвой. Я не ропщу, прости мне эти слезы, прости мне тщетные мечты! Ей быть моей женой! Если бы я заключил в свои объятия прекраснейшее создание на земле…

… Сказал Вертер, женился на Лотте и… превратился в Позднышева! Как вы думаете, это вероятно? Конечно, они очень многим отличаются, и все же… А знаете, что меня побудило сделать данное сравнение? Сцена с фортепьяно и Лоттой:

Послушай, пойми меня, я погибший человек, я не в силах более терпеть! Сегодня я сидел у нее… я сидел, а она играла на фортепьяно разные мелодии, и в игре ее была вся глубина чувства. Вся, вся! Как это передать? Сестренка ее наряжала куклу на моем колене. У меня в глазах стояли слезы. Я нагнулся и увидел ее обручальное кольцо. Слезы брызнули из глаз моих. И сразу же она перешла на ту знакомую, старую мелодию, полную неземной нежности, я в душу мне пахнуло покоем, и вспомнилось прошедшее, те дни, когда я впервые слышал эту песню, а дальше началась мрачная полоса тоски, разбитых надежд, и потом… Я вскочил и зашагал по комнате. Я задыхался от нахлынувших чувств. «Ради бога! — вскричал я, в бурном порыве бросаясь к ней. — Ради бога, перестаньте!» Она остановилась и пристально посмотрела на меня. «Вертер! — сказала она с улыбкой, проникшей мне в душу. — Вертер, вы очень больны; даже самые любимые блюда противны вам. Уходите! И, прошу вас, успокойтесь!» Я оторвался от нее и… господи! Ты видишь мою муку, ты положишь ей конец.

Что играла Лотта? Крейцерову Сонату, конечно! Правда, она еще не была написана, но это мелочи :) Можно и так повернуть сравнение, что Альбер – это Позднышев, а Вертер – заезжий Трухачевский, но вариант с Вертером-Позднышевым мне «нравится» больше – в силу его абсурдно-реалистичности.

4. Эффект Вертера

Вот еще задачка – разобраться со значением «эффекта Вертера». Мол, Гёте написал, а многие «Вертеры» после этого свели счеты с жизнью. Эффект этот, вообще говоря, считается научно обоснованным. Но что говорится в обосновании? – что количество самоубийств возрастает по факту всякой растиражированной (преимущественно СМИ) истории какого-то самоубийства. Отсюда сразу же становится понятно, что «Страдания юного Вертера» оказывают «эффект Вертера» вовсе не как художественное произведение, но просто как нечто растиражированное, как новостная программа или блокбастер. Отсюда же, собственно, претензий к «Вертеру» как к произведению искусства быть не может. Если «Вертер» может ставится на одну доску с программой новостей или газетной статьей, то, очевидно, это не газетная статья-телепрограмма поднимается до уровня «Вертера», а «Вертер» низводится до уровня газетной статьи. В остальном, конечно, все равно ситуация довольно щекотливая. Каково это - знать, что из-за твоих слов, пусть и совершенно дурно воспринятых, кто-то может свести счеты с жизнью? Здесь, я думаю, у художника может быть еще одно извинение – он не вполне властен над своим творением. Всякий крупный художник, начиная работу как самодержец, заканчивает ее как невольник. Художник создает образ, а Образ подчиняет себе художника. И, если Вертер должен покончить с собой, то что остается делать Гете? Он должен это записать. Это не прихоть Гете, это требование Искусства. Если Вертер не покончит с собой, то и страсть его не станет «вертеровской»! Эффект Вертера, новая редакция…

5. Гете и Наполеон (Толстой в уме)

Наполеон, как известно, читал «Страдания юного Вертера» и даже не просто читал, но зачитывался этой книгой. Однажды, приехав погостить в Веймар (вместе со своей армией) он решил навестить и Гёте. То есть он решил, что Гете следует навестить его (не пристало императору кого-то там навещать) и так состоялась историческая встреча, отчет о которой вы можете прочесть по ссылке. А я думаю – вот в чем разница между Гете и Толстым: Гете можно представить себе беседующим с Наполеоном в завоеванной «Германии» (я, правда, уж простите, не знаю, на что она тогда была в точности похожа, со всеми этими Пруссиями и герцогствами), Толстого же никак нельзя было бы представить (даже отправив того в прошлое) беседующим с Наполеоном в завоеванной России. Собственно, «побеседовать с Толстым» и «завоевать Россию» – примерно равно-несбыточные мечты. А почему? Потому что Россия для Европы – чужая. И была чужой, и остается чужой. А «увы» это или «не увы», решайте сами:)