4 Текст как улика или Пьер Байяр vs автор

В школьные годы я прочла все произведения Агаты Кристи и Артура Конан Дойля из нашей домашней библиотеки. Естественно, тогда я была читателем наивным. Да и было это давно. В общем – не помню ничего. И тут француз Пьер Байяр в русском переводе приглашает проследить за литературным расследованием одной из самых известных повестей о приключениях Шерлока Холмса. К тому же, последний, после сериала с Камбербэтчем, обрёл новую популярность. Так что – самое время, хотя книга и была написана десять лет назад.

Это не первое расследование автора. Он брался за Кристи и даже за Шекспира, и называет свой метод «полицейской критикой». Несмотря на давность лет, Байяр открывает старые дела: вмешивается, выявляет малоубедительные места литературных текстов, сомневается в вынесенных вердиктах и – что, кажется, больше всего прельщает его в этом занятии – разыскивает настоящих преступников.

Можно ли подвергнуть сомнению что-то заведомо вымышленное, вроде рассказа о Шерлоке Холмсе? Можно ли сказать, что сыщик ошибся, если он не существует в реальности, он литературный герой и у него есть автор? Пьер Байяр утверждает, что можно.

Это именно тот аспект, который так нравится мне, то же, что привлекает в работах Умберто Эко, – призыв расширить литературное сознание, пуститься в настоящее литературное приключение. Литература, вот почему я люблю тебя!

Байяр говорит о сущности и правах героев, о природе литературных миров, а также о наших – читательских – правах, которые мы, возможно, не всегда знаем.

Основная гипотеза автора – самостоятельность литературных героев: «[они] – вовсе не абстрактные создания, действующие лишь на бумаге, это живые существа, которые на страницах книги живут своей собственной жизнью, а иногда оказываются настолько самостоятельными, что совершают убийства без ведома автора». В общем, герои предстают этакими големами, переставшими подчиняться своему создателю. Это их право на инициативу и независимость.

Мир литературного текста неполон. Пьер Байяр называет его «дырчатой вселенной». При этом мир не страдает от неполноты, поскольку дыры эти заполняет читатель, производя «субъективное завершение текста». Получается своеобразный «промежуточный мир» между вымыслом и реальностью. И право читателя, о котором говорит француз, – это не только право создавать эти зыбкие миры, но и задаваться любыми вопросами и ставить под сомнение любую букву текста.

Байяр приглашает читателя в собственный промежуточный мир – литературный детектив. Он и манипулирует читателем, и пускает его по ложному следу: сначала тот ахает – неужели сам Шерлок Холмс и есть настоящий убийца? – затем охает – неужто Ватсон? – и лишь потом узнаёт догадку автора. Ну а читатель вправе провести своё расследование: если ошибся Холмс, может ошибаться и Байяр.

«Именно из-за того, что при каждом прочтении произведение дополняется субъективно и всякий раз по-иному, оно выходит из-под контроля автора», – я бы назвала эту книгу «Пьер Байяр против автора»: он отбирает у него сначала героя, которого тот даже не может «убить», как не смог это сделать Артур Конан Дойл с Шерлоком Холмсом, а затем и всё произведение. Такие вот литературные разборки!