1

Я думала, что никогда ее не дочитаю.

"Война в воздухе" - какая-то клочковатая вещь. Первая часть совсем откололась от остального: описание жизни Берта в Англии написано совсем в другом стиле, чем остальная часть романа. Иронично, с тонким английским юмором™. Который в Англии и остался: когда Берт улетел в Германию на воздушном шаре, автор про него забыл. Понятно, что на войне не до шуток; не понятно, зачем тогда было начинать за здравие.
Ну а в остальном - пространные чтения морали, которые, видимо, визитная карточка большой прозы Уэллса, описания боев, от которых я засыпала не хуже, чем от морали, и развитие действия скачками. Здорово, конечно, что Уэллс предсказал Первую мировую войну, хотя несколько преувеличил с масштабами последствий. Но читать это тяжело.

"Освобожденный мир". Сначала я подумала, что читаю средних размеров эссе. Пространные мыслеизлияния о развитии человечества, разума, затем науки.. которые постепенно переходят в фантазии. "Что-то тут не так," - подумала я, когда выяснилось, что в первой половине XX века все летали на персональных самолетиках. Плавно и неторопливо рассуждая о развитии науки, Уэллс переходит к описанию атомной войны с жуткими бомбами, которые взрываются непрерывно годами, и остановить запущенный процесс невозможно. Большей частью текста остаются отвлеченные рассуждения, но периодически проступают какие-то герои, с которыми читатель тут же и расстается. Заканчивается все это дело внезапно утопией: на руинах старого мира зарождается новый, без деления на государства, с людьми, лишенными низменных чувств жадности и соперничества и служащие науке - в моем сознании оно срифмовалось с "Игрой в бисер". Заканчивается эпическая речь автора о бытии перекличкой с началом этого странного романа. Еще древний человек обещал себе дотянуться до "древнего солнца", а теперь в новом мире практически последний инвалид в мире прекрасных и здоровых людей и царстве прогресса и науки говорит, что до "древнего солнца" осталось совсем чуть-чуть. Человек - в значении "человечество" - уже практически его поймал.
(Последний инвалид почему-то носит фамилию Каренин и умирает от тромба при всей развитости медицины)

Месседж-то понятен, но, как я уже говорила, читать нотации Уэллса очень утомительно, а этот роман состоит из них практически целиком.

И рассказов, которые могли бы вытянуть этот том, нет. Надеюсь, что четвертый - худший.