5 Он был в последней стадии восторга. И я тоже.

Я так отчетливо представляю, как хихикает Гоголь, пожимая руку Федору Достоевскому.
Ха-ха-ха…
Хи! Хи!
А Достоевский бубнит:

Про себя же скажу, что несчастье есть, может быть, мать добродетели. Это сказал, кажется, Гоголь, писатель легкомысленный, но у которого бывают иногда зернистые мысли. Изгнание есть несчастье!

Но я чуть отвлеклась, почувствовала виртуальную усмешку Гоголя.
Не могли они встретиться.
Но встретились. Пересеклись.
Гоголь дал жизнь русской действительности.
В этом сила его. Розанов называл Гоголя неувядаемым…
Снова отвлеклась. Село Степанчиково и его обитатели.
Там обитают т-а-к-и-е колоритные персонажи!!!
Один другого фантасмагоричнее. Никто не замечен в простоте. У каждого свой выкрутас имеется. И этот выкрутас, вытащенный Достоевским из нутра человеческой сути, уникален.
Вот взять, к примеру, дядя Сергея Александровича, от лица которого рассказ, хозяин села Степанчиково – Егор Ильич Ростанев.

Это ребенок в сорок лет, экспансивный в высшей степени, всегда веселый, предполагавший всех людей ангелами, обвинявший себя в чужих недостатках и преувеличивавший добрые качества других до крайности, даже предполагавший их там, где их и быть не могло. Был добр до крайности, человек утонченной деликатности, высочайшего благородства.

Все люди, окружающие его и живущие за его деньги, не стеснялись сибаритствовать за чужой счет. Приживалками и приживалами был полон дом дяди. Да и сам Сергей, потеряв в раннем детстве родителей, воспитывался и учился за счет дядя и очень его любил.
А вот какие люди водились в доме, когда племянник приехал по настоятельной просьбе дяди. Очень любопытны. Чуть-чуть самый небольшой экскурс
Павел Семенович Обноскин с матерью; молодой человек, но высочайшего ума человек что-то зрелое, незыблемое… (Определение сих персонажей с точки зрения дяди).
Татьяна Ивановна – девица, немолодая, но… с приятностями девица; богата так, что два Степанчикова купит. Она такая болезненная …, что-то фантасмагорическое в характере…
(Определение сих персонажей с точки зрения дяди).
И так далее. Важно одно – все живущие за счет дяди – интересные для него люди, несмотря на их чудачества, ложь, козни, воровство и склоки. Он упорно терпелив., но, наверное, человеколюбив.
Но самое главное начинается в этом необыкновенном произведении, когда в жизнь дяди и всего села Степанчиково входит Фома. Да, чуть не забыла: в дом к сыну введет его мамочка, вздорная старуха, вдова генерала с повелительными манерами.
Что же есть такое Фома Фомич Опискин?

Сначала приживальщик генерала Крахоткина, приживальщик из хлеба – ни более, ни менее. Он поступил к генералу в качестве чтеца и мученика. Не было унижения, которого бы он не перенес из-за генеральского хлеба. Генеральша же питала к нему мистическое уважение

.
А после похорон генерала – переезд к сыну в село Степанчиково.
И так начинается непостижимое и бесчеловечно-деспотическое влияние Фомы Фомича на дядю.

Представьте себе человека, самого ничтожного, самого малодушного, выкидыша из общества, никому не нужного. Совершенно бесполезного, совершенного гаденького, но необъятно самолюбивого и вдобавок не одаренного решительно ничем, чем бы мог он хоть сколько-нибудь оправдать свое болезненно раздраженное самолюбие. Фома Фомич есть олицетворение самолюбия самого безграничного. Самолюбия оскорбленного, подавленного тяжкими прежними неудачами, загноившегося давным-давно, и с тех пор выдавливающего из себя зависть и яд при каждой встрече, при каждой чужой удаче. Все это приправлено самою сумасшедшей мнительностью и самою безобразной обидчивостью

.
И что он будет вытворять в доме, где он всего-навсего приживальщик, уму не постижимо. Иногда мне хотелось его сильно-сильно укусить, избить, выгнать, приструнить, поставить на место, а дядюшка у меня не вызывал никакой жалости, он представлялся мне невыносимым дураком, тюхой, киселем, рохлей, потом я снова понимала и любила его, а Фома Фомич вызывал жалость. И так происходило все время. Я жила среди героев.
Достоевский так умело бросает гирьки, уравновешивая весы чувств, так умело, что нам кажется, что судьи мы, и мы вправе решать и судить. У автора, якобы, нет своего мнения. Он полностью доверяет читателям. Иллюзия проглочена. Наживка съедена и до чего же она вкусна!
Я уверена Достоевский будет читаем ВЕЧНО!!!
Фома Опискин – это один из нас.
Дядя Егор Ильич – один из нас.
Все дамочки произведения живут среди нас. Герои живы.

Ссылаясь на Шекспира, скажу, что будущность представлялась мне, как мрачный омут неведомой глубины, на дне которого лежал крокодил. Я чувствовал, что моя обязанность предупредить несчастье

.
И это Фома. Представляете?

Рецензия написана в рамках «Игры в классики»