5

сцена из "Ундины" Гофмана.
Литературная гениальность Робертсона Дэвиса, очевидная с начальной книги «Корнишской трилогии», которая явилась и моим первым знакомством с писателем, ошеломила до: «Такого не может быть, потому что не может быть никогда». Канадец, о котором прежде ничего не слышала, да не ошибусь ведь, если скажу, что мало кто слышал (есть обойма имен, которые на слуху, хотя никем не читаны). Этот человек внезапно оказался едва ли не самой монументальной фигурой современной мировой словесности. Не заигрывая с читателем модными темами (тройка: инцест, педофилия, наркотический трип), а с критикой - постпост-, пост- и просто модернистскими структурными экспериментами.

Крепкий многофигурный роман, безупречный композиционно, с яркими интересными героями, внятной интригой (многими интригами, завязанными сложносочиненным узлом); действие в академической среде, без малейшего ощущения романа на производственную тему; Дэвис потрясающий популяризатор, но знания подаются так уважительно к читателю, которого словно бы приглашают принять участие в замысловатой интеллектуальной игре, что уровнем вызываемого интереса это конкурирует с интригой. И во всем ощущается такой толстоевский масштаб без нудности первого и мучительных терзаний второго, что: «остановился, пораженный Божьим чудом наблюдатель...»

Ненадолго, читательское потрясение погнало к первой книге «Дэпфортской трилогии» и снова то же — он гений с уникальным в современном мире даром говорить о малых мира сего так, что слушаешь, не отрываясь. И он рассказывает о вещах, далеких от читателя, как кольца Сатурна (в «Мятежных ангелах» Рабле и «оживление» старых музыкальных инструментов, в «Пятом персонаже» агиография) так, что это сущностно проникает в душу. И он может говорить о темных семейных тайнах спокойно, без надрыва и биения себя в грудь. И он верит в Бога, даже не так, Бог присутствует в его книгах, не утомляя читателя диспутами о собственном существовании или ужасающими эпифаниями Он просто стоит за всем и пронизывает все.

Космогонию Робертсона Дэвиса стоит рассмотреть подробнее, далекая от ортодоксальности, она допускает существование языческих богов, ангелов и даймонов, незримо стоящих за плечом избранных персонажей. А еще чистилища, где пребывают посмертно талантливые люди, не сумевшие при жизни реализовать полной мерой своего таланта. До тех пор, пока не найдется кто-то, кто поможет завершению их земной работы. Это может быть даже просто человек, прочитавший книгу забытого писателя и оставивший отзыв на нее. В подобной ситуации оказывается автор народно-любимого «Щелкунчика» Эрнест Теодор Амадей Гофман (персонажи романа пользуются аббревиатурой ЭТАГ, не вижу причины не сделать этого тоже).

Двигателем сюжета третьей книги трилогии о Френсисе Корнише становится опера, недописанная Гофманом, заявку на получение гранта для завершения которой подает молодой композитор Хюльда Шнакенбург («Зовите меня Шнак», совершенная социопатка с задатками музыкального гения). Как, вы не знали, что ЭТАГ писал музыку и даже недурная «Ундина», его пера ставится на оперных сценах мира? Я тоже, как не знала и того, что «Амадей» к четверке имен он добавил сам в честь, правильно, Моцарта, перед которым благоговел. Неоконченный труд - опера о Короле Артуре, рабочее название: "Артур или великодушный рогоносец" (историю с Гвиневрой и Ланцелотом все помнят).

Итак, работа над оперой завертелась, а насколько непростое это дело - дописать и поставить на современной сцене оперу, аутентичную новаторским устремлениям начала XIX века, вам расскажут на страницах романа и сделают это интересно (по другому автор просто не умеет) и со знанием дела. Потому что эту кухню Дэвис отлично знал изнутри, ему довелось написать либретто к двум операм. Вообще, знаете, мало кто из ныне (и прежде) живущих писателей обладает этим замечательным свойством - говорить о том, что знаешь, Робертсон Дэвис принадлежит к драгоценному меньшинству. А то, что говорит о многом, лишь подтверждает уникальность сочетания в нем блестящей образованности, широты и литературного гения.

По сути, он проводит читателя в "Корнишской трилогии" через закулисье многих видов изящных искусств: словесность и музыка ("Мятежные ангелы"); живопись, фотография ("Что в костях заложено"); опера, театр ("Лира Орфея"). А еще объясняет законы движения финансов в мире науки и искусства, разительно отличающиеся от тех, по которым функционирует мир, населяемый большинством читателей. И эзотерика: таро, астрология. И объясняет, как принимать многие вещи, с которыми непросто бывает смириться - такая мягкая, интеллигентная и пронизанная любовью психотерапия. Не "глаголом жечь", но помогать разместиться в мире более комфортно для себя и без вреда для мира.

И еще одно замечательное свойство Дэвиса-романиста. Он приводит к логическому завершению все, нет, только представьте, аб-со-лют-но все! линии начатые в романах. Причем завершением той, что начинает первую книгу трилогии (наследство Френсиса Корниша) является финал третьей - идеальное попадание в цель. И еще - он придерживается мягко феминистских, столь любезных моему сердцу, воззрений. И еще - он бывает очень смешным. Закончу тем, чем начала: Робертсон Дэвис был гений.