3.5 «Не может проницательность сама постичь безумие под маскою ума»

Байрон — не мой типаж: ни человек, ни поэт, ни архетип. Но было бы довольно глупо, прочитав биографию поэта, не прочитать его стихи, хотя вот они, только руку протяни. К тому же буквально за книгу до этого я читала стихи Томаса Мура — близкого друга Байрона. Поэтому я в очередной раз пренебрегла собственным мнением (что переводная поэзия бесполезна) и открыла этот милый, обветшалый (Байрону бы понравилось, а я с моей аллергией жестоко расчихалась) томик с парусником.

И быстро убедилась в нескольких истинах, имеющих лишь отдалённое отношение к Байрону. В общем-то, на ближайшие 3000 знаков речь пойдёт о чём угодно, но только не о впечатлениях от стихов Байрона. Во-первых, «Избранное» — не значит «лучшее». В книге, помимо отрывков из прославленных поэм, всего лишь несколько десятков стихов ностальгического; лирического; праведно-революционного и сочувствующего рабочим; разочарованного, одинокого и демонического (одним словом, байронического) толка. Угадайте, каких стихов больше? И пожалуй, преобладание «угодных советской власти» стихов можно было бы даже простить годом публикации сборника, если бы не «во-вторых». Во-вторых, о чём думали в издательстве «Детская литература», публикуя подобный сборник?! Конкретно эта книга помечена «для средней школы», то есть книга для детей среднего и старшего школьного возраста — и чисто технически я согласна: лично мне стихи Байрона лучше всего зашли бы именно в таком возрасте, но содержание, как я уже пожаловалась, слишком специфическое. Неужели их совсем не интересовало мнение своей читательской аудитории? Этой аудитории побольше бы стихов о любви и о смысле жизни (точнее, раз речь о Байроне, о пустоте и неизбежной скорой смерти), а не о рабочих, которых хочет повесить несправедливое правительство за сломанные станки, или о греках, которым пора устроить революцию и сбросить ярмо турков. Тут надо бы, конечно, понимать, что в творчестве Байрона хватает и таких тем, это нельзя отрицать — но и определять всего Байрона лишь этим нельзя.

Есть ещё и «в-третьих». В-третьих, переводы стихов Байрона пошатнули моё мнение о том, что переводной поэзии не должно существовать как класса. Грубо переводы можно разделить на две группы: красивые и точные. Для меня лучше точность, а в идеале, конечно, — красота, точно передающая оригинал. С прозой в этом отношении легко — стилистические изыски романа редко интересуют, да и уровень переводов за последние четверть века возрос многократно (под девизом «ни один нюанс не уйдёт незамеченным!»). Но поэзия — совсем другое дело, в ней важен не только смысл, полутона смысла, многозначность и игра слов, но и место каждого слова в тексте. Поэтому, читая переводы зарубежных поэтов, часто делаешь выбор — красивые или точные, — и тут уж всё зависит сугубо от целей. Острее всего я почувствовала сложность такого выбора, когда захотела прочесть «Гамлета». Поэтому в итоге читала три разных перевода: начала с подстрочного, чтобы предельно ясно представлять, что говорит автор, продолжила точным переводом с шикарным комментарием, чтобы представлять, что имел в виду автор, и закончила художественным переводом, чтобы прочувствовать, как красиво это должно было быть. А, например, когда читала «Ирландские мелодии» Мура, оказалось, что с переводами лучше не связываться, настолько красивы и прозрачны оригиналы. Но с Байроном… С Байроном «лучшее — враг хорошего». Его стихи надо читать только в художественных переводах лучших русских поэтов, как, например, в этом сборнике: Жуковского, Лермонтова, Блока, Брюсова, Маршака, Бунина. Да и переводы лучших поэтов-переводчиков конца XIX — начала XX века прекрасны (Лѐвика, Чюминой, Плещеева, Огарёва и прочих).

Да, романтизм заглянул к нам намного позже, чем к старушке Англии, и во многом — благодаря переводам Жуковского стихов Байрона. Тот же Лермонтов — практически наш, местный Байрон, с поправкой на колорит. Я несколько утрирую, разумеется, но в целом влияние Байрона на русскую поэзию невозможно переоценить. Поэзия — тонкая и личная вещь, собственное мнение важнее любой критической статьи или рецензии. Начинаю ненавидеть «избранное» и «отрывки», потому что без понимания, из чего выбирали и почему в итоге оставили то, что оставили, не могу дать волю своей впечатлительности. Избранное — потому что лучшее? Или избранное, потому что подходит по идеологии? «Чайльд Гарольд» в переводе Левика хорош, очень хорош. Но насколько — по отрывкам сложно понять. И остальное — кусками, отрывками, изредка целиком, да и то лучше бы «молчание — золото». Прочитала от корки до корки, но «Чайльда Гарольда», «Каина» и «Дон-Жуана» буду перечитывать. И только тогда, возможно, избранное станет по-настоящему избранным.