4

После трудных усилий прорваться сквозь первые три тома «Драгонланса», из которых ни уму, ни сердцу не удавалось извлечь близких мыслей и образов, и которые казались ну уж слишком лёгким чтением, концовка обрадовала и отзвучала во мне чистой, печальной нотой…

Рейстлин, против которого до начала чтения у меня было немалое предубеждение, конечно же, стал моим любимым персонажем – и именно ради него-то всё это и читалось. Живой и настоящий, далеко выходящий за рамки стереотипов, страдающий из-за своего искалеченного, слабого, больного тела и неумения заслужить любовь окружающих, он вызывал у меня горькую нежность и понимание. Зависть и ревность к другим – здоровым и полноценным! – к чужой взаимной любви, пронзительный момент его искреннего чувства, первой и, наверное, единственной настоящей любви – той самой, которая ничего не просит взамен, и лишь отдаёт сама – к неприглядной крошке Бупу…

А под конец добавился и второй любимый герой – Паладайн, тем самым восстановив баланс между Светом и Тьмой, о необходимости которого он и произнёс свои мудрые слова. Потому что, чтобы спасти мир, необходимо равновесие, но не победа одной из сторон… В таком случае тот, кто берёт на себя роль Зла во имя того, чтобы баланс не был нарушен – не он ли приносит самую великую жертву? Эта мысль была у меня всегда.

А Рейстлин… Конечно, в рамках его земной (то есть, книжной) личности, он стремился к власти, к отмщению за годы своего бессилия и унижения и вряд ли сам в себе видел какие-то иные мотивы, но в последних словах книги, в «Прощании Рейстлина» для меня прозвучало нечто большее – истинный голос его духа, его одиночество и сострадание, его готовность уйти во тьму и не взять с собой больше никого, даже стремившегося вместе с ним брата.

Какими горькими были для меня слова – «Вот я и дома!», произнесённые в жуткой, внушающей всем ужас Башне.

Конечно, история Рейстлина ещё продолжится в других книгах, и изначально мне хотелось написать о нём, лишь прочитав всё до конца, но вдруг подумалось, что он останется для меня именно таким, как в первой трилогии. И даже не в последних сценах обретения могущества, но тогда, когда Танис нашёл его после пророческого сна в Сильванести, после того, как все успели увидеть его в чёрной одежде и увериться в его предательстве – «Тот вытирал окровавленные губы, и кровь была алой, как лучи Лунитари, как одежды, прикрывавшие тщедушное, трясущееся тело».