5

"На семи холмах лежит городок Федор-Кузьмичск, а вокруг городка – поля необозримые, земли неведомые." Дремучие леса да Синие горы вдали, буреломы да болота непроходимые. Куда там – не ходи, голубчик. Ветви цепляются, шапку с головы рвут, дороги – прочь! прочь! – от дома все дальше уводят, извиваются под ногами хитрыми змейками, манят – туда, где лишь "морок один, травяная кудель, колдовство и наваждение", где леса смыкаются в вышине, а неба не видно – нисколечко. И звездочки уже не блистают, даже изредка, и тьма такая густая, что идти тяжело, и лишь огоньки мутные блуждают среди темных деревьев, вдаль зовут, зовут.

Да только ежели уйдешь – так и не воротишься поди. Кысь-то она ждет тебя. Развернула плоскую морду свою, насторожила уши и кричит дико и жалобно: кы-ысь, кы-ысь! Покачивается на еловых ветвях там, далеко-далеко, где безлюдные поля и темные тропы на синем снегу, невесть кем вытоптанные, покачивается Кысь и смотрит. Смотрит в спину тебе, хищная, веет тоской и холодом прямо в самое сердце.

"Нет, нет, нельзя, ну ее, не думать о ней, гнать, гнать ее, засмеяться или сплясать, песню громкую завести. Вот так...вроде легче..."

Но только, бывало, забудешься, снова она – Кысь – неведомая и страшная, зашевелится где-то на ветвях, и ну, давай выть, и холодок от этого так и ползет до самого сердца. Вот так-то. Чтобы не забывали. Чтобы не ходили, не топтали тропы северные, не искали лучшего.

И щи уже мышиные остывают. Задумаешься про Кысь – вот тебе и на! Остыли, родимые. Да и червыри толченые не такими вкусными уже кажутся. Кы-ысь, кы-ысь все, она.

А ведь если не думать – так и жить весело. Федор Кузьмич, слава ему, может какой указ издаст, да праздник учредит. Ватрушек настряпаешь да квасу яичного напьешься – и горя не знаешь, и легко и спокойно на душе, девки в соседних избах песню стройную затянут, плясать начнут, засмеются на всю улицу. Хорошо...Может и в гости кто зайдет, ржави вместе покурить да посудачить. Эх!

Выйдешь на улицу в разгар веселья, посмотришь по сторонам – кой-где люди ходют, через сугробы к соседям ковыляют, другие – из окон на тебя косятся – ишь! без зипуна на мороз выскочил, а кто еще бранным словом, проходя мимо, выругает. Да только все равно светло как-то, мирно, и родное такое все вокруг, и Котя вон ластится, розовыми пальчиками тянется.

"А зовется наш город, родная сторонка, - Федор-Кузьмичск, а до того звался Иван-Порфирьичск, а еще до того – Сергей-Сергеичск, а прежде имя ему было Южные Склады, а совсем прежде – Москва."