3.5

Это мой второй роман М. Бандо, прочитанный под впечатлением от первого. В целом эти «романтические ужасы» воспринимались вполне живенько, но сама история показалась более детской, прямолинейной и изначально предсказуемой. В этом плане «Дорога-Мандала» понравилась больше и показалась более сложной, многомерной и зрелой в плане создания мистической, саспенсной атмосферы и сплетения ее с реальностью. Догадываюсь, что японцы улавливают в этих книгах намного больше, чем русский читатель, и их ощущения при чтении более полные, стереоскопичные, более «живые» и впечатляющие, чем наши: какие-то ассоциативные связи, апелляции к топосам и локусам фольклора, персонажам «низовой» мифологии, повседневные обереговые реалии нам, может быть, и вовсе не доступны, и мы не замечаем каких-то авторских «меток»-подсказок, позволяющих построить второй, более напряженный эмоциональный план к сюжету. Поэтому лично я восприняла «Остров мертвых» просто как развлекательное чтиво.

Сколько бы лет нам не было, нас изредка тянет к чему-то загадочному, необычному, жуткому, поэтому жанр страшилок-ужастиков для любого возраста есть в любой культуре. Его задача не просто пощекотать наши нервы эмоциями страха и удивления и заставить пережить катарсис, но слегка подготовить к возможному совладанию с реально пугающими ситуациями, создав компенсаторные и защитные механизмы. М. Бандо умело сплетает разные линии (прошлое героев, старая книга, волнующие недоговоренности, внезапно вспыхнувшие чувства, потомственные шаманки рода Хиура и пр.) и строит сюжет на тонкой грани между миром живых и мертвых, на рождающемся состоянии тревоги от того, чего мы не знаем, но о чем опасливо подозреваем, что оно может существовать. Эта грань может разрушиться от наших настойчивых или просто неосторожных действий, оба мира смешаются и... что же будет? Близость чего-то загадочного и неизведанного сама по себе очень провокативна: например, если обойти святыни острова Сикоку в обратном порядке, то мертвые могут воскреснуть, так почему бы не попробовать? Затерянность и дальность деревушки, куда приезжает героиня, ее погружение в прошлое тоже весьма способствует отходу от сознательного контроля за реальностью и погружению в пространственно-временные «дыры»: ведь если прямо рядом, тут, за калиткой, есть запретные места типа Ущелья Богов, окруженные легендами и воспоминаниями, так почему бы их не посетить, охотясь за приключениями? Дополнительную роль здесь играет и японская экзотика: обычные вещи, предстающие в мистическом ракурсе, пугающие знаки беды в виде тяжелых облаков, ветра, бурлящей воды, внезапно мелькнувшей пряди черных волос, следящего за героями раскосого взгляда, голоса, напевающего странную песенку из детства, охваченности потусторонним ступором…

Все это настораживает и временами вызывает мурашки (правда, скорее от собственного воображения, рисующего иллюстрации к авторскому тексту), но пугает не так чтобы очень сильно, ведь происходит оно не здесь и не с нами, а где-то там, в далекой удивительной стране призраков и оборотней, и уж точно не сейчас, а в уже ушедшем мире, где нет мобильных телефонов, Интернета и прочих благ цивилизации, страхующих нас от древних мистических сил. Некоторые притянутости сюжета тоже снижают саспенс: довольно странным выглядит живое включение Хиноко в историю с умершей одноклассницей Саёри, связи с которой и в детстве-то были непрочными, да еще и оборвались двадцать лет назад; подростковые любовные терзания Фумия, собственно, и «сделавшие» слегка необычной концовку книги, кажутся и вовсе внезапно возникшими в сюжете; не вполне понятно, с чего вдруг умерший после почти семнадцати лет комы отец Саёри становится на сторону живых, и почему вдруг давнишний любовник Сигэ решил отомстить ей через столько лет, ведь в её поступке для него не было ничего губительного; не очень объяснено, в чем суть «служения» мужчин - жителей деревушки.

Поэтому реально история не страшная. Ее запросто можно читать даже глухой темной ночью, когда на улице хлещет дождь и завывает ветер, а дома, кроме вас, никого нет.