5 ...им стыдно, что мы их дети...

Наверное, что бы я не написала о книге, всё будет банальным, из разряда это уже было и так далее. Это понятно. Ведь те, кого она привлекла, это такие же сорванцы в прошлом, как и Манюня, как и я. Те, кому есть что вспомнить, те, кому есть над чем посмеяться из своего босоногого, абсолютно безгаджетного детства.

У меня, как и у Манюни и Нарине, было лучшее в мире детство. Оно действительно было! Игры до поздней ночи, походы на речку, на гороховое поле или в черешневый сад.
И эти костры, в которых жарили вкусную картошку, а потом поедали её с солью, и домой заявлялись чумазые, пропахшие дымом, усталые, но такие счастливые. Ах детство! Безоблачноее, золотое...
Ах, Манюня! Как же ты меня зацепила, как же запала в душу.

Ведь ты- это я (ну и пусть, что так могут сказать многие! Сегодня мой черёд!).
Да, я тоже была не подарочек. Совсем не с розовой ленточкой принёс меня аист маме. Уже где-то по дороге что-то напутали с доставкой, и вместо долгожданного мальчика маме выдали девочку, а папа так и не успел заменить приготовленную заранее ленту.
Бедная мама, бедная бабуля, бедная тётя-мама Нина! Как же вы натерпелись. Но зато сейчас на семейных праздниках есть что вспомнить.
И вши (ну да, было, и даже не стыдно почему-то), которые я специально ночью "передала" старшей сестре (а нечего быть такой умной), и бежали с соседом Димкой строить БАМ. Он в дедовой кепке, я в мамином платочке, сидели на неработающей остановке, ждали автобус, пока нас искали встревоженные родственники и полсела в придачу.
Я уж молчу про обрезанные колготы, дефицит на те времена, разбитое зеркало у мамы на работе, и 5 садиков, которые сменила за лет... наверное 5.
А пшеницу, которую жевали часами, чтобы получить жвачку? (Привет, сестрёнка, помнишь вши?))

Манюня! Такое нежное, милое слово. Ты мой привет из детства. Глоток чистого воздуха в этом бешенном ритме сегодняшнего дня!
И эта твоя Ба... Она мне так кого-то напоминает.
Нет-нет, у меня такой Ба не было. Моя Ба была тиха и уюная. Спокойная и совершенно не умела кричать.
Но у подружки Любки была тётя. Ох, как же мы её боялись. И не только мы. Её боялись все.
Антонина Фёдоровна точно так же гордо несла звание "ветерана неудавшейся личной жизни, потомственной домохозяйкы с миллионерами-предками в анамнезе. Тоже вдова." И она приглядывала за нами, пока родители несли трудовую вахту. И это было чудом с одной стороны (парное молоко, вкуснейшие пирожки, ароматные супы-борщи), и ужасом с другой (километровые часы морали). Впрочем, ничто не мешало нам шалить и бедокурить.

Понимаю, что вышла не рецензия, а какие-то сплошные воспоминания. Но с этой книгой иначе нельзя. Она вызывает такое щемящее чувство ностальгии, просто до дрожи. И кажется, что вот оно, моё детство, за поворотом, ждёт на видавшем виды велосипеде, только вот уезжает без меня.
А ещё, читая, я постоянно хотела кушать. Сами судите: "Мама нарезала большими дольками мясистые помидоры, болгарский перец и огурцы, поливала сверху сметаной, посыпала крупной солью да зеленью, мы ели летний салат, заворачивали в лавашные влажные шкурки домашний козий сыр."Ну? Почувствовали слюноотделение? То-то же.

Манюня. Девочка-бесёнок. Неуёмный комок энергии. Источник позитива. Я хохотала как сумасшедшая над её проделками. Особенно, когда она "в свои десять, практически предпенсионных, лет" влюбилась. И не один раз. И не только в ровесников. Это было что-то!
А ещё эта книга доя меня- гимн дружбе. Той, девочковой, настоящей. Когда ссоришься утром, а вечером уже придумываешь, как помириться. Да что там вечером, уже в полдень не находишь себе места.
Когда нет зависти, нет злости. Просто потому что вместе росли, это почти, как сёстры, только лучше. Когда твои проблемы- это и её проблемы. Она может их и высмеять. Но поддержать обязательно, ведь по-другому просто нельзя. Таков неписаный закон.
В общем, словами Абгарян:
"Я прошу вас остановиться на минуту и вспомнить, как это прекрасно — просто дружить."